Под пристальным взглядом шефа Леночка быстро ознакомилась с нехитрым текстом и пожала недоразвитыми плечиками.
— Оригинальный наклон букв свидетельствует о бескорыстии, — отложив листок, защебетала она, — довесок к букве «щ» говорит о необыкновенной работоспособности, а завиток, сопровождающий букву «в», — о воле к победе.
У Крутова глаза полезли на лоб.
— Постой, постой, откуда там «щ»? — догадался спросить он.
— Это Ильф и Петров, Василь Василич, это не я, — успокоила Леночка, — только не говорите, что вы поверили этой анонимке.
— Смешно, — с обидой буркнул Крутов, — я записал текст сообщения, телефонограмму, так сказать, принял. Помнишь, мне звонил какой-то хрен моржовый и не назвал себя?
Леночка заерзала. Наконец-то! Наконец-то ее звездный час пробил.
— Конечно, помню. И вы поверили в эту ахинею?
— Не верил, пока не получил признание главной подозреваемой.
— Под пытками, что ли? — Леночка с легким испугом посмотрела на шефа.
Крутов живо припомнил Валерию, беспомощной тушкой свесившуюся через поручни:
— Почти.
— Ну а если серьезно?
— А если серьезно, это еще не все.
— Что вы говорите! — Глаза у Леночки засверкали от возбуждения, на щеки взошел лихорадочный румянец. Все-таки Ленка — дочь своего отца, мимоходом отметил Крутов.
— За мной хвост, — процедил Василий, стараясь держать под контролем зал, — в том смысле, что меня водит потертый «опель».
— ?..
— Дима выяснил, кому принадлежит машина — редакции газеты «Губернские ведомости». Что-то в последнее время очень много этих «Ведомостей» вокруг меня, тебе не кажется? — усталым голосом поинтересовался Крутов.
— Может, это совпадение?
— Какое к черту совпадение! — взорвался Василий Васильевич и снова обшарил взглядом зал. — Нет, к сожалению. Поэтому с завтрашнего дня мы все — ты, я и Влад — уходим в отпуск. Влад, кстати, уже ушел.
Леночка была заинтригована:
— Что, все так серьезно?
— Серьезнее некуда. Ему глаз подбили в редакции — можешь представить?
Вообразив Кречета с бланшем, Леночка непочтительно хихикнула.
— Пока все не выяснится, посидите дома, — продолжал с похоронным видом шеф. Вот уж кто нуждается в отпуске, так это он. От Мессалин, от «Ведомостей», от анонимных звонков и… хотелось бы думать, что и от Валерии Ковалевой. Это был первый в жизни Василия случай, когда ему предпочли… ценные бумаги.
Крутов издал тяжелый вздох. Отпуск от Валерии Ковалевой приравнивался к насильственной депортации, к отлучению от матери-церкви, от груди, от кислородной подушки, от депутатского кресла — от жизни, одним словом, а это было несправедливо.