— А спорим, я излечу вашего друга за пару дней.
— Ну-ну. Так уж и за пару дней? — не поверил profondo, прощупывая горящими глазками Лерин камуфляж.
— Хорошо, — согласилась Лера, — за три дня.
Крутов не повелся:
— Блефуешь.
— А какая вам разница? Ну так как, спорим? — давила Лера.
— А давай! — завелся Борисович.
— Надеюсь, вы понимаете, что я это сделаю не просто так.
— Разумеется, — проявил понимание Крашенинников. — А в обмен на что?
— В обмен на вашу долю акций объединения «Бланк-информ», — выпалила Лера.
Крашенинников стал фиолетовым, как баклажан.
— Так, — прорычал бизнесмен, — ты кто такая?
Неожиданно резво для своей грузной фигуры вскочил, сорвал с Лериной головы «комбат», сдернул с носа очки и разоблачил шпионку:
— Валерия Константиновна, ты, что ли?
Улыбаясь жалкой улыбкой, Лера вернула «комбат» на голову, очки на нос и притихла в ожидании вердикта.
Внезапно необъятная туша Борисовича заколыхалась от хохота. От души насмеявшись, Крашенинников вытер слезу и признался:
— Провела меня, шельма. А мне понравилось твое предложение! Значит, так, — он стал серьезным, — я улетаю по делам на следующей неделе, оставлю на тебя доверенность. Если ты выиграешь — забираешь мою долю. Если проиграешь — отдаешь мне… Что у тебя есть? — Масленые глазки Борисовича вмиг стали колючими. Отечная физиономия теперь напоминала посмертную маску.
Вопрос Крашенинникова поставил Леру в тупик. Действительно, что у нее есть? Спорная доля акций, такая же спорная доля квартиры и… и все. Да и то — в перспективе. Так что в сухом остатке у нее есть только она сама. Такова участь одинокой женщины. Она сама — это голова, две руки, две ноги, два глаза, два уха и две почки… между прочим…
— Я выиграю, — ощетинилась Лера. Господи, что она делает? Куда ее несет? Прощай, почка.
— Нет, так не пойдет. Что ты ставишь на кон? — Пока Лера барахталась в вариантах ответа, глазки превратились в два рентгена.
— Акции Дворяниновича, — вытолкнула из себя Лера и ощутила, что летит в пропасть. От ужаса вибрировали все внутренности.
— Вот так, да? Люблю женщин со скрытым темпераментом, — поплыл profondo и протянул Лере ручищу с квадратной ладонью и пальцами-сосисками — закрепить сделку.
Ничего постыдного в этом пари нет, малодушно пыталась убедить себя Лера. Кому плохо, если Галка сохранит «Ведомости»? Никому.
Осталось обсудить детали.
— А как вы узнаете, что я излечила вашего друга?
Ответил Крашенинников уже знакомой фразой:
— Любовь и кашель не скроешь.
Идиот, с неприязнью подумала Лера и поглубже натянула кепку.
— Только, чур, Александр Борисович, не говорите Крутову, кто я. — Это было последнее, что следовало обсудить на берегу.