Сначала я увидала желтое пятно – в глубине льда, за толстым частоколом сосулек. Никита лежал в маленькой, выдолбленной в ледяной стене пещерке, уткнувшись лбом в колени. Я не могу разорваться – держать Юльку и дотянуться до него мне не под силу. Выбираю Ника. Юльку отпускаю – она безвольно, как мешок, опускается на тропинку.
Мне приходится выломать несколько сосулек ледорубом, чтобы подобраться к нему поближе. Тихонько зову его:
– Ник? – Он не откликается.
Приходится согнуться в три погибели, чтобы забраться в пещеру, потолок очень низкий. Наверное, Никита вырыл ее, чтобы укрыться от непогоды. Кажется здесь немного теплее, чем снаружи. Ник очень бледный, кожа на высоких скулах кажется прозрачной, я могу рассмотреть каждую жилку. Он весь опутан веревкой, как паутиной! У меня нет времени распутывать сложные узлы и думать, как Юлька смогла с ним справиться – я попросту разрезаю веревку ее ножом. Запускаю руку под его куртку, под высокий ворот свитера – чтобы дотронуться до шеи. Чувствую, как под подушечками пальцев бьется тонка ниточка пульса. Он еще жив!
Смогу ли я его отогреть? Успею ли?
Я вспомнила белые клочья пара над озером. Надо отвести его в пещеру, у теплой воды он обязательно придет в себя. Расстегиваю рюкзак – в термосе осталось немного теплого питья, надо влить Никите в рот, попытаться растормошить его, вытащить из сладкого ледяного забытья. Трясу его за плечи, шепчу:
– Никита, Ник? Ты меня слышишь? – Прижимаюсь щекой к его лицу в пустой надежде, что прикосновение теплой кожи вернет ему жизнь. – Пожалуйста, открой глаза!
Снаружи доносится шум вертолета – звук пропеллера меня ужасно раздражает, выглядываю наружу, чтобы понять, надолго ли прилетела эта напасть, и застываю в изумлении!
Я поступила очень беспечно, оставив Юльку без присмотра. Она ухитрилась выползти из куртки, не обращая внимания на холод, сидела на снегу и пыталась зубами перегрызть шнурки на запястьях. Губы у нее посинели, зато нос и уши – белее снега. Юлька услышала шум пропеллера и подняла голову. Дождалась, когда вертолет завис прямо над нами, вскочила, распрямила спину, подняла связанные руки высоко над головой, улыбнулась и прыгнула.
Полетела в бездонную темную бездну, как оранжевая стрела!
Потрясенная, я шагнула к краю обрыва, глянула вниз и сразу отпрянула. Голова закружилась от высоты и желания прыгнуть туда следом за Юлькой. Расщелина была настолько глубокой, что даже солнечный свет не в силах добраться до ее дна. Там царит вечный мрак. Мне не разглядеть Юлькиного тела, но я знаю: год за годом оно будет лежать там, покроется ледяной коркой и навечно останется таким же юным. Даже хищные птицы не смогут склевать ее красоту.