«Надо бы с ним поближе познакомиться, — подумал Черепанов. — Устроим тут промышленную революцию. Хотя — что мы можем реально? Я — военный, Лешка, правда, физик, но узкий специалист, мать его. От его кристаллографии при здешнем уровне техники толку — ноль».
Правда, математический аппарат может пригодиться. Чтобы оптимальный изгиб сохи просчитать…
«Ну это я и сам могу», — не без удовольствия подумал Черепанов и поглядел на своего товарища.
Коршунов подхватил один из булыжников, сваленных под стеной, примерился, крякнул и метнул через частокол на манер ядра. Булыжник описал красивую дугу и шлепнулся в траву по ту сторону стены, прокатился пару метров.
— Камешки, камешки… — пропел Коршунов. — Слышь, Генка, мне как-то один старый журнал попался, «Знание — сила», что ли… Так вот, в журнале статья была. Про мужика одного, австрийца, который после аншлюса в лагерь угодил. То ли антифашистом был, то ли нет, не помню. Короче, попал он в лагерь смерти. Ну а там как. Вот валуны лежат, гора. Их надо перетаскать в другое место. И месяц все корячатся, эти валуны таскают. А как перетаскают — снова на старое место таскать заставляют…
— Ты к чему это? — удивился Черепанов.
— Слушай дальше. А мужик этот психолог был и не дурак. Вот он мозги подключил, попытался понять, что же вокруг происходит. И главное — для чего? Так и эдак прикидывал — ничего не выходит. Совершенно затратная штука получается. Экономический целесообразности нет. Взад-вперед валуны таскать, какой в этом смысл? А потом до него доперло. Смысл, оказывается, в том, чтобы у заключенных особый рефлекс выработать. Чтобы приказ в ноги шел, минуя голову. А мужик-то австриец, он и раньше до аншлюса все немецкую пропаганду по радио сто раз слышал. Ну там еще много чего в статье было. Но смысл в том, что нашел этот психолог ключ. Это была система по выявлению сверхчеловеков среди заключенных или что-то в этом роде. Ну и стал психолог, коль скоро систему нашел, пытаться в нее встроиться… — Коршунов поднял еще один булыжник, приложил к щеке и метнул с раскруткой, как ядро толкают. Получилось неплохо, лучше, чем в первый раз.
— Прекрати, — негромко сказал Черепанов. — Их сюда не для того принесли, чтоб ты тяжелой атлетикой развлекался.
— А для чего?
— А я почем знаю. Так что там дальше, с тем австрийцем?
— С австрийцем нормально. Преуспел. Встроился в систему.
— Сверхчеловеком стал?
— Вроде того. Он оказался единственным за всю историю рейха заключенным, которого на хрен выгнали из лагеря смерти. Система его отторгла. Усек?
— Не вполне.