— Ну ты и тормоз. А еще летчик. Если человек оказывается в ситуации, когда все вокруг иррационально, он, зная, что за этой иррациональностью стоит нечто рациональное, которое иррациональностью маскируется, делает вид, будто эту иррациональность приемлет. И тут же рациональное начало, которое за всем этим стоит, его выпинывает из ситуации.
— «Рациональное», «иррациональное»! Ты что, попроще не можешь выразиться?
— Могу. Смотри, мы сейчас вроде того заключенного мужика. Возможностей у нас почти никаких, изменить ситуацию под себя мы не можем. Воспринимаем ее как абсурдную, поскольку не знаем, что за всем этим стоит. Единственная зацепка — то самое радиоизлучение. По всем признакам — искусственного происхождения. Ты следишь за моей логикой?
— Слежу. — Геннадий отколупнул кусочек засохшей смолы с бревна частокола. Смола была естественного происхождения. Сосновая.
— В общем, идея такая, гражданин начальник. Мы с тобой в этом мире — как тот мужик в лагере смерти. И выход у нас один — ситуацию принять как данность и с ней максимально слиться. Тогда, возможно, она нас отторгнет. Обратно домой. Что нам, собственно говоря, и нужно.
— Понятно, — кивнул Черепанов. — Гипотеза интересная. И не противоречащая первоначальному плану. Но — только гипотеза. — Командир нагнулся, сорвал травинку. Пожевал. — Значит, надо сделать так, чтобы нам тут стало хорошо. — Геннадий спрыгнул с наката.
— Раз надо — значит, сделаем. Ладно, пошли отсюда.
Протиснувшись между бревен, они выбрались наружу. После дождя глинистый склон холма сделался скользким.
— Ну что, командир, начнем? — бодро спросил Коршунов.
— Ты о чем?
— В этот мир встраиваться. Не слабо́ отсюда, как с горки, съехать?
— Давай, — согласился Черепанов. — Заодно проверим, как координация восстановилась.
Глава двадцать шестая
Алексей Коршунов. Тернистая дорога к звездам
Когда Алексей Коршунов был мелким сопляком, принято было внушать подрастающему поколению, что у каждого в жизни должна быть великая цель. Ну просто у каждого. Мол, конечно, у нас все профессии равны, но некоторые — значительно равнее других. Космонавты, например. Космонавты — это идеально. И сверху им все видно, и их видно отовсюду. Сплошная геройская романтика. Ежели бы в те времена пройдоха — официальный биограф ваял историю Лехиной жизни, то написал бы, что с сопливых лет Алексей Коршунов так только и мечтал — космонавтом стать. В школу ходил — мечтал, после — тоже исключительно к этому стремился. Оттого и полетел в конце концов — и в герои выбился.
И было бы все это — чистое вранье. Ни в какие космонавты Лешка Коршунов не собирался. Да и планов на будущее никаких особенных не имел. Жил себе, хулиганил помаленьку. Как все сверстники.