Тропический дятел.
Окно все еще закрыто жалюзи.
— Ложись, — говорит Надя, — я свежий бульон сварила, сейчас принесу.
Банан ложится и вновь смотрит на вентилятор.
Тот все так же негромко гудит, лениво вращая под потолком лопастями.
Лопасти отбрасывают тень, интересно смотреть, какой странный получается узор.
Надя приносит бульон.
— Сейчас выпьешь и опять поспишь, а потом будем решать, что нам делать…
— Не знаю! — говорит Банан и пьет бульон.
— Ты — русский? — спрашивает Надя.
Банан пожимает плечами.
— Ты говоришь по-русски, но у тебя не русский паспорт, и ты не помнишь, как тебя зовут… Может, мне тебя сдать в посольство, в Бангкоке?
— Это где? — спрашивает Банан.
— Это здесь, в Таиланде, — раздраженно отвечает Надежда, — где ты и находишься!
— А как я сюда попал? — спрашивает Банан.
— Приплыли, — отвечает женщина, — тебе лучше знать… Вообще-то самолетом, у тебя билет в паспорте был…
— Не хочу! — говорит Банан.
— Чего не хочешь?
— Не хочу в посольство, я должен вспомнить…
— Ты поспать должен, проснешься и все вспомнишь, хорошо?
Банан возвращает пустую чашку из-под бульона.
— Спасибо!
Закрывает глаза и сразу же засыпает.
И вновь оказывается на холме.
На том же холме, что он видел на днях.
Но рядом с ним та женщина, которая только что поила его бульоном.
Этого не должно быть, но это именно так.
Им надо спуститься к морю, оно лениво плещется о песчаный берег, начинающийся у подножия холма.
Над холмом кружат странные птицы, это не чайки, скорее — вороны.
Они набрасываются на них с клекотом, бьют крыльями, сгоняют с холма.
Спасение только в воде, но до нее еще надо добраться.
Надя чуть впереди, вот она достигла кромки песка, вот входит в воду и плывет.
Банан ныряет за ней, первая же волна накрывает его с головой, он никак не может вынырнуть на поверхность.
Ему хочется кричать, но он знает, что вода сразу же хлынет в раскрытый рот, заполнит горло и легкие.
Тогда он утонет, опустится на дно рядом с большим, поросшим буро-зелеными водорослями и усыпанным ракушками камнем, а потом из толщи воды появятся рыбы.
Вначале маленькие. Потом побольше.
А затем приплывут большие и плоские пожиратели падали.
Раньше он знал, как они называются.
Но сейчас — забыл.
Такое смешное слово, из шести букв.
У него еще был друг, они называли его этим словом.
Только он не помнит: ни друга, ни слова, лист бумаги в голове все еще почти бел.
Поворачивается у камня, стараясь как можно глубже забиться под него, — большая плоская рыбина тянется к нему своим щелястым ртом.
Был дурак на холме, стал дурак на дне.
Пытается отогнать рыбу, та не унимается — такой вкусный свежий утопленник!