Тропинок не было — откуда им здесь взяться?
И никакой живности, кроме насекомых и птиц.
Был полдень, и было влажно.
Парило, Даниэль обливался потом.
Большие бабочки летали низко над землей, а над головой пересвистывались и перекрикивались незнакомые и горластые местные птахи.
Китаец не сказал ему, что там, в центре острова.
Он лишь промычал: если ты это увидишь, то никогда не пожалеешь!
Даниэль принял ставку и назвал свои шесть цифр.
Китаец — свои.
Удача была на стороне Даниэля, но тогда он этого не понял.
Китаец из желтого стал белым.
Даниэль улыбнулся: игра закончилась.
Идти с каждым метром становилось труднее, нож отсекал лиану за лианой, солнце едва просвечивало сквозь полог густого леса.
И вдруг он увидел его.
На небольшой круглой поляне, под старым деревом с мощной кроной.
Он был не золотым, он был белым. И он спал.
Даниэль вдруг ощутил то, чего никогда до этого не чувствовал за все годы своей жизни на земле: преклонение, восхищение, какую-то необыкновенную гармонию, что снизошла на него в тот момент, когда он увидел это странное существо из белого металла.
Не платина и не белое золото, что-то совершенно другое, то ли драгоценный дар звезд, то ли послание неведомого бога.
Хотя, может, само это существо было богом — тогда понятно, почему старый китаец как последний свой шанс поставил на кон именно этот остров, позабытый всеми где-то в центре архипелага Мергуи.
Спящим богом — Даниэль провел рукой по небольшому хоботу и подумал, что он уже видел подобное существо.
Чуть ли не в зоопарке.
Есть такие животные, надо лишь вспомнить, как их называют.
Вроде бы — тапирами.
Маленькие недоразвитые слоники.
Он сел на траву и засмеялся.
Испуганные птицы взмыли с вершины дерева. Бог открыл один глаз и посмотрел на Даниэля.
У него перехватило дыхание, он смотрел богу в лицо и чувствовал, как отчаянно колотится сердце.
— Ты пришел? — спросил бог. — Зачем?
Даниэль не мог вымолвить ни слова, губы распухли, язык не шевелился.
— Это хорошо, что ты пришел, — продолжил бог, — мне надоело здесь одному…
Даниэль хотел сказать, что он не один, что у него весь мир и что стоит ему захотеть, как мир приползет сюда на коленях, иссушив море, выпив его до дна, уничтожив все, что может помешать добраться до острова.
— Не надо, — сказал бог, — они мне не нужны, мне нужен ты!
Наконец-то Даниэль смог шевельнуть губами.
— Зачем? — покорно и раболепно прохрипел он, неотрывно смотря в единственный открытый глаз.
Второй не был закрыт, второго просто не было.
Пустая глазница грозно глядела на Даниэля, и от этого по спине поползли мурашки, будто он оказался на краю глубочайшей пропасти и сейчас рухнет в нес, полетит вниз, на камни, ощерившиеся острыми краями там, на самом дне.