— Я — красивая? — спросила Надя, приподняв голову.
— Очень! — сказал Банан, подумав, что он давно уже никому не говорил правды, а значит, пора. Только странно, что происходит это именно здесь и сейчас, в последние то ли минуты, то ли часы, то ли дни его жизни…
— Если мы спасемся… — сказала Надя и замолчала.
— Спасемся! — произнес Банан и добавил: — Иначе и быть не может!
— А где мы тогда будем жить? — тихо спросила Надя.
— Где захочешь! — ответил Банан.
— Ты не хочешь обратно?
Банан попытался понять, о чем она говорит, и не смог.
Слово «обратно» ничего не значило, он опять не мог вспомнить, в голове снова появилась неприятная тяжесть.
— Нет, — на всякий случай ответил он, — обратно я не хочу.
Надя провела рукой по его животу, потрепала волосы на лобке и сказала:
— Кажется, я люблю тебя!
Банан ничего не ответил, он смотрел в небо, пытаясь прочитать странную надпись, будто сотканную из появившихся облачков.
В зарослях раздался шум — кто-то ломился сквозь них, пытаясь выбраться напрямую к берегу.
Надя села и потянулась за майкой.
Потом быстро надела шорты.
— Тут никого нет! — сказал Банан.
Из зарослей выскочил Марко. У него были совершенно безумные глаза.
— Там! — закричал он, — там!
— Нет, — сказала Надя, — я тебя прошу!
Банан быстро зашагал к зарослям.
«Это не рай, — думал он, — это что-то совсем другое…»
В зарослях было темно и сыро после недавно прошедшего ливня.
Марко подошел к морю и начал смотреть вдаль, будто пытаясь вымыть соленой и горькой водой из памяти въевшуюся в нее картину: мертвое тело, свисающее головой вниз с верхушки большого старого дерева, растущего в центре небольшой поляны, что находится в самой глубине этого необитаемого и такого тихого острова.
Тень под брюхом Белого Тапира светлела, хотя ночь еще не поползла к рассвету.
Даниэль поморщился.
Он не любил, когда дела шли не по плану.
Вот дождь — это по плану. Он просил бога, и тот ему ответил.
А значит, Вилли не долетит до острова. Даниэль не знает, что с ним будет, но Вилли не долетит до острова и не найдет Белого Тапира.
Ливень начал стихать, громовые раскаты ушли в сторону, да и молнии сверкали уже вдали от острова, а вскоре лишь редкие капли продолжали падать на землю сквозь ветви большого старого дерева, под которым стоял Белый Тапир.
Тут Даниэль и заметил свет.
Вначале ему показалось, что это действительно светлеет тень, но какая может быть тень, когда вокруг кромешная тропическая ночь, а костер давно погас, прибитый струями безжалостного дождя?
Но свет усиливался, Даниэлю стало страшно.
Может, бог обиделся и решил очнуться от многовековой спячки, не дожидаясь, пока он откроет цилиндр?