А сам сел напротив.
— Hola! — крикнул Банан бармену, а потом чуть тише произнес:
— Two whisky, please! With ice, but no water!
Им принесли два виски, как и было заказано: со льдом, но без воды. Пойло прошло по горлу, скользнуло в пищевод, и внезапно камень, лежавший в желудке, растворился, стало горячо и приятно. Жанна сделала второй глоток и посмотрела на земляка.
Ей показалось, что она его уже видела.
Еще на родине, задолго до своего голландского замужества.
Она даже помнит, когда и как это было.
Весной, в конце марта — начале апреля, у нее тогда еще был роман, очередной и пустой, с редким сексом и частыми разборками.
В тот день они встретились в центре, она предложила куда-нибудь зайти: промерзла насквозь, захотелось согреться и выпить.
Жанна опять глотнула виски, в стакане осталось немного.
Банан молча курил, его виски стояло нетронутым.
Маленькая забегаловка в каком-то подвале.
И как сейчас — мало народа.
Сколько ей тогда было?
Года двадцать четыре, а еще она помнит, что пила тогда Martini Bianco… В той забегаловке вообще присутствовал итальянский уклон: кофе капуччино, кофе эспрессо, какие-то итальянские сладости, пицца, лазанья, паста, паста и еще раз паста…
Банан наконец-то потянулся за своим виски.
Носатый тип допил large beer и попросил еще. Она выпила первый бокал мартини. Попросила повторить.
Играла музыка.
Естественно, итальянская.
Сладкозвучные аппенинские голоса.
До сих пор в голове крутится одна фраза:
Senza amare andare sul mare…
По-русски что-то вроде:
Без любви блуждать по морю…
Без любви вообще страшно, а вот так, по морю — просто «Летучий голландец»!
Она потом эту песню еще несколько раз слышала, но очень давно.
Senza amare andare sul mare…
Волнение усилилось, брызги волн бьют в иллюминаторы.
А когда он тогда пришел в эту забегаловку?
Она помнит, что заиграла эта песня и на улице пошел дождь со снегом — через окно было хорошо видно, шторы не были задернуты.
Потом пришла компания, несколько человек.
Как раз в тот самый момент итальянская музыка закончилась и началась другая, Beatles.
Она не знает названия, никогда не любила Beatles, та песня была грустная и красивая.
Let me take you down, 'cause I'm going to Strawberry Fields.
Nothing is real and nothing to get hung about.
Strawberry Fields forever…
Позволь, я провожу тебя вниз, ибо я ухожу в земляничные поляны… Ничто нереально, и не из-за чего волноваться… Земляничные поляны навсегда…
Она вновь смотрит на земляка. У него действительно красивые плечи.
И от него пахнет не так, как от западных мужчин. Хотя она знает лишь запах Рене, испанцы — пусть они тоже западные, но ведь совсем другие…