Свидетели этого полета рассказывали, что чувствовали они себя на аэродроме намного хуже, чем летчик в воздухе.
Но едва успели на аэродроме перевести дыхание, как похожий на стрекозу «ньюпор» снова взмыл вверх. На высоте двух тысяч метров машина опять замерла на месте, свалилась на бок и снова завертелась в «штопоре». На этот раз падение продолжалось дольше: пять витков насчитали изумленные зрители. Арцеулов вторично вывел самолет из смертельного «штопора» и перешел на планирующий спуск.
Так началось укрощение «штопора». Нужно было вдумчиво и кропотливо проанализировать полет, верно представить себе режим «штопора», чтобы победить его. Нужны были еще уверенность в искусстве пилотажа, прирожденная смелость и большая любовь к товарищам, чтобы отважиться на дерзкий испытательный полет.
Константин Константинович повторил свой опыт, а затем подал рапорт начальству, предлагая ввести «штопор» в программу обучения летчиков-истребителей.
Вскоре русские военные летчики — ученики Арцеулова — стали применять «штопор» в воздушных боях первой мировой войны. Попав под огонь зенитных орудий неприятеля, летчики нарочно вводили самолет в «штопор». Обманутый противник, думая, что самолет сбит, прекращал стрельбу. Тогда отважные авиаторы выводили самолет из «штопора» и на бреющем полете уходили из зоны обстрела.
Но смелые полеты Арцеулова и его последователей еще не означали, что проблема «штопора» полностью решена. Бывало, и после его полетов летчики погибали, попав в «штопор», потому что самолеты различных конструкций по-разному вели себя во время вращательного падения. Только в конце двадцатых годов известный советский ученый Владимир Сергеевич Пышнов разработал теорию вывода самолета из «штопора».
Когда инструктор закончил рассказ, со всех сторон посыпались вопросы:
— А давно он летает?
— Сколько ему было лет, когда он совершил свои подвиг?
— Расскажите еще что-нибудь о его жизни…
И беседа продолжалась.
Кое-что из того, что рассказывал инструктор, запечатлелось у меня в памяти. Но гораздо больше узнал я позднее, когда вновь встретился с Арцеуловым и подружился с ним.
Прапорщику Арцеулову было двадцать пять лет, когда он победил «штопор», но за его плечами было уже более десяти лет авиационного «стажа».
…Дед Кости Арцеулова по матери — знаменитый художник Иван Константинович Айвазовский. Костя пошел в деда. Еще в детство у него проявились незаурядные способности к рисованию и живописи. Но его притягивал воздушный океан. Впервые он попробовал летать, когда ему было четырнадцать лет. Кончился этот полет… пожаром.