Командор пристально смотрел на предателя. Длинные волосы командора спадали вдоль его щек и переходили в седую бороду, делая лицо пожилого рыцаря еще длиннее. Он выглядел значительно старше своих пятидесяти лет. Синие глаза командора взирали жестко, сейчас он совсем не был похож на доброго ветерана, терпеливо рассказывающего молодым братьям ордена об особенностях службы. Командор казался свирепым и страшным воплощением гнева Господня.
— Господь милосерден, он прощает почти всех, но Иуду Он не простил, — прозвучали в тишине слова командора.
Суд над предателем начался. Как удары бичей звучали вопросы трех рыцарей-судей, и не было внятных ответов на них. Речь шла о том, какие блага получил перебежчик за свое предательство от эмира Хомса. Но все эти вопросы уже не имели значения, ибо участь обвиняемого была предопределена: решение по его делу приняли еще на капитуле. Наконец, когда приговор был зачитан, командор спросил приговоренного:
— Раскаиваешься ли ты в своих деяниях перед смертью и признаешь ли Иисуса Христа Господом?
— Нет, — сказал приговоренный, гордо подняв голову, — я не раскаиваюсь и умру с именем Аллаха.
— Но почему? — не выдержал командор и спросил то, что хотели бы спросить у приговоренного все присутствующие.
— Потому что вы, христиане, живете как собаки, а я изведал жизнь настоящую. У меня было четыре жены, я оставил пятерых наследников, у меня был прекрасный дом с садом, и я не жалею, что принял ислам, — сказал предатель.
— Раз так, то место твое в аду, вероотступник, — проговорил командор, и лицо его побледнело от праведного гнева. Он отдал приказ, и двое дюжих сержантов в черных одеяниях потащили обвиненного к плахе, поставленной посередине крепостного двора. Плечи и голову приговоренного опустили на твердую древесную поверхность. Палач поднял меч, и металл заискрился на солнце.
То был специальный клинок для казней — острейший меч из дамасской стали. Ведь нет в мире стали лучше дамасской, и только толедский дамаскин может сравниться с ней. Клинок на полутраручной рукояти был длинным, широким и очень тяжелым, вдоль всего лезвия шел тройной дол. Звали клинок Кровавое Солнце, ибо сталь его, сверкая, отливала красным. Изготовление этого меча специально для казней рыцарей ордена Храма магистр заказывал через своего эмиссара в Дамаске у одного из лучших мастеров Сирии. А ковали клинок три года.
Наконец одним резким ударом палач снес преступнику голову. Тело несколько раз дернулось в руках сержантов и затихло. Песок вокруг плахи быстро впитывал кровь. Все закончилось. Услуги священника казненному так и не понадобились.