— Что делать, майор? — спросил по телефону сидящий рядом с водителем молодой мужчина. — Он идет туда и, кажется, в ярости. Она бежит следом и кричит: «Женя, не надо!»
— Остановите его! — приказал Семенов.
— Есть! — Мужчина выскочил из «девятки». Водитель рванулся следом. Бежавшая за Женей Оля вытащила затрезвонивший сотовый.
— Да мы омоновцы! — удерживая Женю, крикнул водитель «девятки». — Нас Семенов сюда прислал.
— Мама этого мужика убила! — К ним подошла Оля с телефоном. — Утюгом ударила. Он сказал, что убьет меня и Женю. Мама его… — Не договорив, она покачнулась. Женя успел поймать падающую девушку.
— Ты присмотри за ней! — Омоновцы бросились к подъезду.
— Вот те и выходной! — усмехнулся на бегу один.
— Двоих привлекут за убийство, изнасилование и три грабежа, — говорил Семенов. — Труп бразильца ничего, кроме головной боли, не дал. Но теперь, надеюсь, ты поняла, что играешь с огнем? — посмотрел он на Катю.
— Я буду звонить Аллену. Продавать глобус или обращаться в милицию я не стану.
— Подставила ты нас, — вздохнул Семенов. — Пойми, что не смогу я…
— А кто вас просил? — сердито спросила она. — Мы справились бы сами. Эта горничная, оказывается, ваш сотрудник. Но я не пойму…
— Она в отпуске, — перебил Семенов. — Я попросил о помощи ребят, которым доверяю, и взял слово с каждого, что они будут молчать.
— Спасибо, дядя Федя, — насмешливо произнесла Катя. — Но если вы все это делали для того, чтобы я отдала глобус…
— Да можешь не отдавать, но заяви в милицию, — вмешался отец.
— Об этом не может быть и речи, — сказал Иван Евгеньевич. — Я напишу обо всем, что произошло с отцом, и это будет храниться до тех пор, пока будет жить наша фамилия. Можете думать что угодно, считать меня кем пожелаете, но…
— Так и будет! — В комнату вошел Женя.
— Где Полина Андреевна? — спросил Семенов.
— Увезли. Она же его хлопнула…
— У него в руке был нож, — вздохнул Семенов. — Плохо одно — она обманула мужа и дочку, выдавая его за своего родственника. А он работал в Турции от какой-то небольшой туристической фирмы. Фирма прогорела, и он вернулся в Россию. Дело очень серьезное, и надо что-то решать. Хорошо, что все кончилось так. Правда, начальство рвет и мечет, да и прокуратура тоже…
— Я все объясню, — заговорил Иван Евгеньевич. — Думаю, меня поймут. Конечно, тебе, Федор, нагорит.
— Все будет нормально, — отмахнулся тот.
— Я настаиваю, — произнес Александр Иванович, — надо обо всем рассказать…
— Услышь себя, сын, — покачал головой Иван Евгеньевич. — Ты предлагаешь отнять память о деде, о моем отце и прадеде Женьки и Катюши. Неужели мы не сможем защитить нашу реликвию? Благодаря глобусу мы узнали правду о моем отце. Американец и тот оставил глобус нам. Для чего? Неужели для того, чтобы мы отдали его? А ведь глобус у нас заберут. Если мы заявим, сразу найдутся наследники мастера, который его делал. В конце концов…