— Прикажи вернуть мое серое платье! — твердо сказала Лиза.
— Тебе нужно твое тряпье вместо этого шикарного наряда? — взвизгнула Катерина. — Да ты не дурочка, ты — безумная!
Трясущимися от зависти пальцами Баранова подняла жемчужный пояс вместе с воротничком:
— Здесь же бриллиантовые вставки! Гляди — шесть камней! И они тебе не нужны?!
Лиза пожала плечами:
— Разве можно брать такие дорогие подарки? Мне отдаривать нечем.
Ноздри Барановой жадно раздулись, как у норовистой лошадки:
— Ты и впрямь безумная! Или, может, святая? Не хочешь носить — отдай мне!
— Хорошо! — Лиза уперла руки в бока. — Забирай, хоть сейчас. Только принеси обратно мое платье!
Баранова выбежала из комнаты. Лиза снова вернулась к окну. Как же прекрасно, что на улице распогодилось. В Петербурге — бесконечный туман, там такого солнышка и вовек не увидишь. А за городом — красотища небесная. Лиза вздохнула поглубже и вдруг, сама того не осознавая, запела. Да и как не запеть? Для нее мелодия, что воздух!
Бесшумно растворились двери, и вкрадчивый голос проговорил с порога:
— Шарман! Манифик! Браво! Сколь приятно ты поешь, Лизочка!
Граф Голобородко улыбнулся и шагнул в комнату. Мужчина — к беззащитной и неодетой девушке… Лиза взвизгнула почище давешней Катерины и завернулась в золотистую портьеру. Не стоять же неглиже перед его сиятельством!
Но Голобородко ничуть не смутился. Более того, только тут Лиза заметила, что князь был в легком халате, из-под которого виднелись голые ноги. Хозяйским шагом он шагнул в комнату к гостье и заговорил вкрадчиво, как удав перед кроликом:
— Какая ты прелестная! Точно нимфа Галатея. И какая грация. И шелковая кожа, белее снега. Да ты вся словно светишься изнутри. А знаешь, что делает женщину неотразимой, мон амур? — Князь замолчал, ожидая ответ, но Лиза только плотнее закрывалась портьерой. — Страсть, моя нимфа! Хочешь, я научу тебя, как стать страстной женщиной? Тогда никакой Сашка тебя никогда не оставит. Будет ходить за тобой, как телок. Хочешь, я научу тебя, как приворожить мужчину?
Но Лиза по-прежнему молчала. Да она закричала бы, завизжала, забилась, но не могла. Страх сковал ее. Жуткий, леденящий страх. Но князь не понял этого. Молчание Лизы показалось ему согласием, и он обнял девушку:
— Мне взять тебя на руки, или сама пойдешь? — И князь показал Лизе на раскрытую постель. — Ну, иди же!
Но в это время распахнулась дверь, и на пороге появилась Катерина. Не заметив князя, она кинула старенькое платье Лизе, все еще стоящей у окна:
— Вот твое тряпье — одевайся!
Но в мгновение ока князь подскочил, на лету подхватив платье: