Граф невозмутимо кивнул. Кирилл не без удовольствия констатировал, что этот человек действительно чудаковатый, но, несомненно, очень увлеченный. Его ничто не сбивало с пути. Внезапно у молодого князя сквозь скуку прорезался некий интерес к необычному гостю. Не часто встречаешь таких людей…
Они отправились к мастерской. Кирилл услужливо предложил графу конную коляску для такого путешествия, потому что пешая прогулка была не из коротких, но тот отказался. Наверняка Елена Николаевна расстроится, что пришлось зазря готовить лошадей, но Кириллу этот Мехцебер показался родственной душой и начал нравиться еще больше.
— Уф! — вздохнул граф, и без усилий перешел на русский. — Не извольте гневаться, Кирилл Владимирович, но ваша матушка вселяет в меня ужас.
Кирилл едва подавил смешок и не нашелся, что ответить.
— Не то чтобы я не находил ее прелестной! Нет! Не поймите меня превратно! Она держит себя как королева. Но я тут же представляю себя ребенком, который позабыл выучить урок. Она живо мне напомнила мою гувернантку.
Кирилл понимал графа и сочувствовал ему, но поддержать подобный разговор ему казалось кощунственным по отношению к матушке. Поэтому он поспешил перевести разговор на другую тему.
— Я понимаю, что вам не терпелось увидеть картины, но представить не могу, откуда вам о них известно и что именно вы ждете от их просмотра?
— Я жду впечатлений! — Граф смешно взмахнул руками, что казалось совершенно не свойственным ни его положению, ни возрасту. — Эти впечатления должны быть ошеломляющими! Они должны потрясти меня настолько, чтобы это понравилось моей жене.
— А… Понимаю, — задумчиво произнес Кирилл.
— Нет, не думаю. Не думаю, что понимаете, Кирилл! Можно я вас так буду называть? Без всякого там официоза? Вы ведь мне годитесь не в дети даже, а во внуки.
— Конечно, конечно. Терпеть не могу официоз, — отмахнулся Кирилл. — Продолжайте, мне очень интересно.
— Моя жена, Амелия, много лет не поднимается с кресла. Наверное, вы в курсе? Ведь слухи — это то, чем живет высшее общество. — Граф скривился. — Мы с ней пережили тяжелейшую драму, о которой в нашей семье не принято говорить… Я выстоял, хоть и не без потерь, а Амелия пострадала сильнее.
— Сочувствую, — произнес Кирилл, заполняя словесную паузу. Он прекрасно знал, что светские сочувствия бесполезны.
— Я показывал супругу лучшим врачам мира. Они потрепали мой кошелек, но не смогли найти у нее никаких хворей. По их уверениям, она в любой момент могла бы встать и пойти! — Граф посмотрел Кириллу в глаза. — Но она не делает этого уже больше десяти лет. Ей нужны переживания и радость, а вместо этого она все глубже погружается в безразличие. Я разыскиваю по свету те крупицы высокого, которые могут ее заинтересовать.