Когда Фритьоф Нансен высадился на восточном побережье Гренландии, начав тем самым современную эру норвежских полярных исследований, ему казалось, что внутри этой обширной земли скрывается «свободное ото льда и плодородное пространство»[1]. Лишь сняв лыжи на другой стороне острова, он мог с полной уверенностью утверждать, что там нет ничего, кроме льда, льда и еще раз льда.
Землепроходец всегда бросает вызов старым картам и привычным представлениям. Он прежде всего искатель истины — наравне с историком, не говоря уже о биографе, который, находясь в пограничной зоне между географией и психологией, имеет дело как с внешним, так и с внутренним пейзажем.
***
«Подвиги, совершенные в полярных странах, должны рассматриваться в свете предшествующей жизни исследователя»[2], — писал в своих воспоминаниях Руал Амундсен. Он признавал, что полярные исследования тесно связаны с нравственностью и что характер человека может лучше доказывать истинность его свершений, нежели километры или градусы широты. Нельзя, однако, сказать, что он создал благоприятные условия для тех, кто хотел бы изложить его собственную историю.
Руал Амундсен гонялся за разгадкой самых строго охраняемых тайн в мире, но, открывая другим неведомые области земного шара, в то же время напускал туману для окружающих в отношении своей жизни. Где побывал этот полярный исследователь, можно проследить по многочисленным картам. Вопрос же «Кто такой был Руал Амундсен?» до сих пор остается без ответа.
***
Нельзя познать рельеф материка или острова, не высадившись на его берегу. В этой книге я попытаюсь разогнать туман забвения и освободить от покрова легенд достославную, однако поныне не открытую Землю Руала Амундсена.[3]
ЧАСТЬ I
МЕЧТА О СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ ПРОХОДЕ
Что он там делал: разглядывал собственное отражение или учился плавать? В садовом фонтане лежал на животе маленький мальчик.
Старшие братья были заняты своим. Мальчика хватились не сразу. Ему еще не исполнилось двух лет, так что он мог запросто утонуть и в луже. Наконец кто-то прибежал. Нянька по имени Бетти принялась катать Руала по траве. Он забулькал и вернулся к жизни.
Так он спасся в первый раз.
Случай этот произошел меж высоких деревьев просторного сада, посреди которого стоял низкий каменный особняк в стиле романтизма. Дом под номером девять по Ураниенборгвейен располагался на окраине тогдашней норвежской столицы Христиании[4], за королевским дворцом. Очевидно, эпизод с фонтаном относился к раннему лету 1874 года. Дворец по большей части пустовал. Христиания была стольным градом без власти, местом пребывания властителя без оного. Сама Норвегия была страной с непонятным статусом, протянувшейся далеко на север, к бесплодным пустынным местностям и бескрайним ледовым просторам. Город представлял из себя поселение, затерянное между европейской цивилизацией и примитивными кочевыми народами вроде саамов, самоедов и эскимосов. Многознающему гражданину мира известно, что Норвегия была тогда шведской провинцией — строптивой и непокорной областью, подчиненной монархам из рода Бернадотов. Норвегия перешла к Швеции в результате радикального перекраивания карты мира, которым завершились наполеоновские войны. В ту пору Швеция предприняла весьма неординарный шаг, посадив на свой древний трон одного из генералов французского императора — Жана Батиста Бернадота, впоследствии ставшего королем под именем Карла XIV Юхана. Теперь Норвегией управлял из Стокгольма его внук, Оскар II (точно так же, как прежде ею правили из Копенгагена датские короли).