Каков бы ни был ответ полярника на это письмо, дело кончилось тем, что маленькая барышня Амундсен переехала с семейством Карпендейл в Сиэтл, где впоследствии вышла замуж и обзавелась детьми. Если Каконита представляла собой эксперимент, то сей факт трудно истолковать в пользу приемного отца.
На борту «Виктории» участников экспедиции фотографируют, всех вместе и группами, но норвежский и итальянский руководители за десять — двенадцать дней плавания не говорят друг другу ни слова. В Сиэтле наконец-то ждет торжественная встреча, с лодками на воде, людскими толпами на набережной и самолетами в воздухе — все это в честь героической команды дирижабля. Но в шуме ликования происходит весьма крупная катастрофа.
Полковник Нобиле и двое его сотрудников появляются у сходней в «блестящей военной форме», что в свою очередь приводит к огромнейшей обиде: маленькая девочка с цветами, стоящая на набережной, не замечает полярника из полярников, одетого, как простой рабочий, и от имени города вручает букет случайному офицеру с забавной собачкой у ног.
И в книге об экспедиции, и позднее в своих воспоминаниях Руал Амундсен резко нападает на мундиры итальянцев: «Это был самый настоящий обман». Прежде всего потому, что Нобиле взял на борт лишний вес, тогда как норвежцам пришлось лететь на север в недостаточно теплой одежде. Этот аргумент был опровергнут десятилетия спустя, когда Нобиле рассказал, что итальянцы на протяжении всего полета носили мундиры под комбинезонами. Для тех членов экипажа, что отправились пароходом в южные широты, это была не новость.
«Все это еще увеличило наше раздражение, а я так даже внутренне вскипел по поводу пошлости, с которой он теперь выставлял себя напоказ, составляя такой разительный контраст с остальными товарищами по экспедиции». На самом же деле трое итальянцев в мундирах точно повторили сюрприз трех лейтенантов, которые вот так же появились в мундирах после прошлогодней экспедиции. Более того, они имели полное право должным образом представить свое отечество, ведь и лейтенанты тоже хотели продемонстрировать свою принадлежность к норвежскому военному флоту. Фактически итальянская сторона изначально считала экспедицию отнюдь не гражданским предприятием; согласно договору с министром авиации, г-ном Муссолини, Италия предоставляла в распоряжение экспедиции одного офицера для пилотирования дирижабля, и всех итальянских участников надлежало «рассматривать как людей, находящихся на службе у правительства Италии».
Несложно сделать вывод, что презрение Руала Амундсена к военным мундирам всегда было и оставалось национально окрашенным. Начальник четко отличал лейтенантов и солдат родной страны от любой другой, в конечном счете враждебной, армии.