5 июля триумфальный рейс заканчивается в Нью-Йорке. «Когда участники перелета прибыли на вокзал Гранд-Сент-рал, их приветствовали духовой оркестр и долгие овации тысяч людей, — пишет корреспондент «Афтенпостен». — Краткость пребывания исключала официальный прием». Украшенный флагами автомобильный кортеж в сопровождении полицейского эскорта доставляет воздухоплавателей к пароходу «Бергенсфьорд». Повсюду на улицах огромное возбуждение. У полярника нет времени. Ему пора домой.
Сразу после приземления в Теллере начались спекуляции о планах участников на будущее. Муссолини уже объявил, что Италия намерена построить новый дирижабль для полярных регионов. Элсуорт и Рисер-Ларсен, каждый по отдельности, носятся с идеями новых перелетов, тогда как Начальник ясно дал понять, что больше в них участвовать не станет. Что до будущих занятий, то он называет вполне безобидные — вроде альпинизма или, скажем, ловли лосося.
Однако в телеграфном интервью на борту «Бергенсфьорда», перечислив свои идиллические видения, роковым образом добавляет: «…Хотя я полагаю свою исследовательскую деятельность законченной, это не означает, что я залягу в берлоге. Если на севере или на юге кому-то понадобится помощь, я всегда буду наготове».
12 июля норвежских героев — в том числе и Мальмгрена — восторженно встречает Берген. Местные силачи подхватывают их и на руках несут на берег. Все девятеро полярников в одинаковых двубортных костюмах. Начальник спешно сделал заказ по телеграфу из Нома, и, когда они прибыли в Сиэтл, костюмы уже были готовы. Так амундсеновская команда тоже облачилась в униформу, правда цивильную. В густой толпе стоят и жены героев. Самого Руала Амундсена встречают брат Густав и посол Гаде. Поселятся они в гостинице «Норвегия».
На многочисленных мероприятиях следом за норвежским гимном конечно же всегда исполняют «Звезды и полосы» и фашистский гимн. Не считая нескольких намеков в прессе, вражда по-прежнему скрыта под покровом корректности. Но для Руала Амундсена позиционная война объявлена раз и навсегда. Тем не менее административный руководитель экспедиции Ролф Томмессен, при полном параде ожидающий их на пристани, кое-что замечает. «В Бергене я со всей сердечностью приветствовал участников экспедиции, — пишет он, — сам же руководитель держался, напротив, крайне холодно. Впрочем, все прошло хорошо; мы вместе участвовали в официальных торжествах в Бергене и Осло, без каких-либо эксцессов. Холодность Амундсена упорно не исчезала, и в конце концов я попросил его о встрече, чтобы поговорить начистоту. Обратился я к нему вполне дружелюбно, особо подчеркнул мои теплые чувства к нему и заверил, что всеми силами старался только сохранить согласие и осуществить экспедицию. Амундсен ответил, что не желает никаких дополнительных встреч, мне-де и самому наверняка известно, что произошло в Америке. Объяснений я не получил; Амундсен вообще не предъявил Обществу воздухоплавания каких-либо конкретных обвинений, ни в устной форме, ни в письменной».