Помимо предусмотренного договором числа слов и иллюстраций, книга (в соответствии с законами литературного жанра) содержала финансовый отчет об экспедиции. В постановлении стортинга от 1907 года подсчитано, что Амундсенов поход обошелся в 160 тысяч крон, — сумму, признанную незначительной для «благополучного преодоления Северо-Западного прохода под норвежским флагом». По возвращении у экспедиции оставался долг примерно в 80 тысяч крон, половину которого удалось собрать частным образом, тогда как недостающие 40 тысяч были выделены стортингом. Разумеется, часть ассигнованных средств официально предназначалась для приобретения бесценных научных материалов, но понятно, что эта дотация призвана была также укрепить престиж новообразованного королевства. В постановлении за номером 78 эта цель выражена следующим образом: «Все сходятся во мнении, что экспедиция от начала до конца служила чести и прославлению нашего народа, внесла весомый вклад в полярные исследования, руководимые и осуществляемые норвежцами, и, вероятно, более других привлекла внимание мировой общественности к нашей научной работе».
Свою первую книгу Руал Амундсен открывает благодарностью «горстке мужественных людей», с которыми он проделал этот поход. Он вспоминает также про «одинокую могилу, воздвигнутую в бескрайней ледовой пустыне», и отдельно благодарит «того, кто сложил свою голову на поле брани». Но его главному посвящению отведена целая страница:
«Министру д-ру Фритьофу Нансену
с глубочайшей благодарностью
от Руала Амундсена»[50].
Амундсен словно хочет подчеркнуть пропасть между раздутой им фигурой посланника и доктора (имя и титулы Нансена выделены крупным шрифтом) и собой, не имеющим чинов и званий. С одной стороны, в этом проявляется самоуничижительное преклонение перед авторитетом, с другой — тут есть и определенная тактика. В одном из писем Александр Нансен рассказывает брату о том, как Амундсен отказался поставить под телеграммой свою подпись, «посчитав это неуважением к тебе». И не без удовольствия прибавляет в скобках: «еще один штрих к портрету!» Подобострастные посвящения и хвалы, возносимые в речах, произвели свое действие.
Как полярный путешественник и исследователь Руал Амундсен был естественным преемником Нансена. Проблема заключалась лишь в том, что благодаря Нансену эти понятия стали гораздо весомее прежнего. А поскольку Амундсен напрямую строил свою репутацию на научных и прочих достижениях предшественника, Нансеново наследие тяготило его.
Руал Амундсен не был созидателем новой страны. Эта сторона деятельности Нансена отражалась, в частности, в его тесном знакомстве с вождем поэтов Бьёрнстьерне Бьёрнсоном, который в стихах и прозе объединил нансеновские экспедиции с борьбой Норвегии за независимость. Вероятно, как отсутствием у Амундсена пиетета перед подвигом Бьёрнсона, так и преклонными годами поэтического лидера объясняется то, что единственным откликом на возвращение после плавания Северо-Западным проходом стало телеграфное приглашение из Эулестада от Эрлинга Бьёрнсона: «Отец спрашивает, не хотите ли Вы приехать к нам в понедельник отдохнуть». Разумеется, у новоиспеченного национального героя не нашлось времени на отдых — ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду…