— И что же это такое?
— Плановый осмотр инструментария.
— Какого еще инструментария?
— Да ладно вам, поручик, не прикидывайтесь.
— А я не прикидываюсь. Я решительно не понимаю, как мои, со всех сторон обоснованные, рассуждения, можно увязать с каким-то инструментарием.
— Садовая теория, — напомнил доктор.
— А, вон вы о чем…
Нет, я не буду сейчас посвящать вас в хитросплетения садовой теории доктора Семена. Она довольно объемна, так что, кому интересно, можете ознакомиться с материалами дела № 1, там все есть в развернутом виде. А если в двух словах, суть ее состоит в том, что все мы поголовно — всего лишь инструменты в сарае хозяйственного садовника. Очень, скажу я вам, оскорбительная и обидная теория, по ней мы все выходим бесправными пешками и от нас в этой жизни ровным счетом ничего не зависит.
— Вы помните, да?
— Я прекрасно помню вашу теорию, доктор. Но вот в данной ситуации, вы уж извините, она не работает. Человек позвал нас к себе, можно сказать, вывел в свет, допустил в свой ближний круг, хочет с нами пообщаться, познакомиться поближе, это ведь неспроста…
— Какой «ближний круг», поручик? Вы бредите?! Еще раз: это плановый осмотр инструментария. Все, кого вы здесь видели, все поголовно — инструменты. А мы с вами — совсем новые инструменты. Нас совсем недавно прислали посылкой, распаковали, и пока садовник был занят более важными делами, его рабы-гастарбайтеры опробовали нас на простенькой никчемной грядке. Теперь садовник, человек рачительный и дотошный, лично желает осмотреть новый инструмент, чтобы убедиться, что он функционален, исправен и без брака. Ну и что тут непонятного?
Да уж, действительно, все понятно.
А правильно, что в этот дом не пускают с оружием.
Вообще, нельзя пускать мыслящих смердов в дома знати и давать возможность примерить на себя господские одежды. Смерды ведь разные бывают. Один повздыхает, поскрипит зубками от зависти, а потом долго будет ходить пригорюнившись, понимая, что ему так никогда не жить. Другой возмечтает, загордится и начнет куда-то там прыгать, сдуру полагая, что рано или поздно все равно так отточит прыжковую технику, что в конце концов перепрыгнет крепостную стену и окажется в княжеских покоях. А третий затаит злобу лютую и, глядишь, что-нибудь нехорошее сделает…
— Поручик?
— Да нет, все понятно, но… Очень оскорбительная эта ваша теория, — пробурчал я. — Рабская какая-то теория… Могли бы напомнить о ней завтра или вообще попозже, в другое время. Вы что, специально это делаете? «Опасно», «чревато» «трагическое»! Вам что, завидно, что человек блаженствует в мечтательной неге, и вы из вредности торопитесь опустить его обратно в дерьмо?