Никитин еще долго сидел, не в силах сдвинуться с места, и, сам потрясенный, разбитый, прислушивался к звукам за стеной, но никаких звуков больше не было. Он абсолютно не представлял себе, как спасти Сосновского.
В квартире Инги он провел всю ночь, то проваливаясь в сон, то спохватываясь и опять прислушиваясь — за стеной по-прежнему все было тихо. А к утру ему пришла в голову утешительная мысль: Филипп не убьет себя раньше, чем закончит картину, значит, у него в запасе есть немного времени. Позвонил Денису, попросил сменить его и уехал домой отсыпаться, несколько успокоенный.
* * *
Ему приснилась черная комната — кошмар Сосновского перекочевал в его сны. В абсолютной темноте раздавались стоны и крики ужаса, а он пытался различить на слух, сколько человек здесь находится, и все не мог определить.
Разбудила его Настя. В руке у нее была трубка радиотелефона, которую она, едва он открыл глаза, ему и сунула.
— Да, я слушаю, — слабым, плывущим со сна голосом проговорил Андрей.
— Спишь? — Голос Балаклава, в отличие от его собственного, был бодрым и жизнерадостным.
— Сплю, — признался Никитин и зевнул с каким-то подвывающим стоном.
— Ничего, сейчас проснешься, — пообещал Вениамин — Андрею показалось, злорадно. — Знаешь, кто мне только что звонил? Тимка Губин. У него сногсшибательные новости.
— Губин? — Со сна Андрей соображал туго. — Это который в лаборатории?
— В лаборатории, в лаборатории. Он откопал тут одного старого хрена… пардон, пожилого джентльмена, тот такие сказки рассказывает — закачаешься. Через час они к нам в офис вместе прибудут. Так что хватит дрыхнуть, по-быстрому в душ и присоединяйся к коллективу.
— Хорошо, скоро буду. А в чем там хоть дело? Что, какой-то неизвестный науке вирус обнаружили в их крови?
— Вирус?! — Балаклав разыграл возмущение. — Вирус — это, мой дорогой, вчерашний день. Как выяснилось. Все гораздо круче. Антивирус! Да, да, ты не ослышался: антивирус человеческого организма. Полная защита, вроде компьютерной.
— Но как же тогда… Я не понимаю.
— И не поймешь! Дуй в офис, они скоро прибудут.
Балаклав отключился, а Никитин стал собираться на работу, предварительно позвонив Денису. У того все было спокойно: Сосновский из дому не выходил, но подавал из-за стенки вполне определенные признаки жизни. Энтузиазма Вениамина он не разделял. В возможность антивируса не поверил и, уж во всяком случае, не представлял, какое это к их делу имеет отношение. Даже если предположить — чисто теоретически, — что антивирус существует и был каким-то образом введен в организм этих людей, то он должен был не убивать их, а, наоборот, защищать.