– Посмотрим.
– Нет, не посмотрим. Обещайте.
– Ну, хорошо.
Обрадовался, поверил. Наивный человек, разве можно верить слову киллера?
– Выпьем еще водки. На брудершафт. И будем друг другу рассказывать.
Они действительно выпили на брудершафт – никогда еще ему не приходилось пить на брудершафт с жертвой.
– Тебе начинать, – почти весело обратился к нему дантист сразу после того, как они поцеловались (отравленный поцелуй!), – твоя любовь первая. Ну, рассказывай, как вы с ней познакомились.
– Да я же тебе сказал, что никогда твою жену не любил и не знал.
– Перестань! Неужели ты думаешь, что я стану тебя ревновать? Рассказывай!
Что ж, отчего бы и не рассказать? Ему и самому хочется рассказать. То, чего никогда не было, рассказать так, словно было.
– Мы ехали с ней в троллейбусе, она читала какую-то книжку.
– Книжку?
– Нет, я сейчас вспомнил, это был какой-то конспект. Нет, не конспект, листы, вырванные из тетради. Мне было четырнадцать лет, и ей около того. Она так увлеченно читала, а я исподтишка следил за ней, за ее реакцией, и мне показалось, что читает она увлекательнейшую повесть. Вот почему я сейчас сказал про книжку – мне так запомнилось. Повесть эта производила на нее очень сильное впечатление, временами она даже плакала. Нет, ей хотелось плакать, но она сдерживала слезы.
– Да, она часто сдерживала слезы, когда хотелось плакать, – с растроганной улыбкой тихо проговорил дантист. – Катенька! Ты ведь придешь поддержать, придешь ко мне сегодня? – совсем уж тихо и невнятно прибавил он.
– А потом еще долго сидела, переживая прочитанное. Возвращалась к началу, задумывалась, возвращалась к концу… Повесть, видно, действительно ее поразила. Троллейбус был темный, холодный, насквозь промерзший. Мы ехали долго, почти через весь город. Когда настало время выходить, она свернула свои исписанные листы в трубку.
– Холодный троллейбус? А я представил, что вы познакомились летом. Как жаль, что зимой!
– Почему?
– Не знаю. Мы познакомились летом.
– Ну и что? – Он недовольно посмотрел на дантиста. – Мы двинулись к выходу: я – впереди, она – следом за мной…
– Было ужасно жарко, горячий ветер гнал пыль и мусор. Если бы ты знал, сколько в этом скверике было мусора!
– Я чувствовал ее спиной, и было такое ощущение… – повысил он голос, чтобы не дать дантисту рассказывать, – совершенно непередаваемое ощущение!..
– Я сидел на скамейке напротив и все не решался к ней подойти…
– А у выхода вдруг затормозил, даже не знаю почему. Не могу объяснить.
– А потом придумал, – перебил его дантист, тоже повышая голос, – это глупое объяснение в любви. Но она не сочла его глупым! – громко выкрикнул он. – Она поверила! И…