Что бы ни значила, она таит в себе явную угрозу Соне. Только в чем состоит эта угроза? Вот на этот вопрос и нужно искать ответ.
Нет, не на этот, вовсе не для того его наняли. Наняли его, чтобы убийцу нашел, объектом его забот и размышлений должна быть не Соня, а ее мать. А впрочем… Он ведь – клиент, не пожелавший представиться, – передал для чего-то сборники Сониных стихов. И потом, была еще одна фраза, не менее загадочная: «Убийца и жертва могут в ходе расследования поменяться местами». Так, может, он Соню и имел в виду, может, нанял его не столько для того, чтобы найти убийцу матери, сколько для того, чтобы оградить от опасности дочь? От кого же тогда может исходить опасность?
Андрей достал фотографию, которая была вложена в папку как часть досье на семью Королевых. Старая фотография, примерно семилетней давности, если судить по Соне – ей здесь не больше восьми. Екатерина Васильевна – мать, Роман Кириллович – отец, Вероника – сестра, Аграфена Тихоновна – бабушка, Артемий Польский – друг и поэтический опекун, а в центре она, Сонечка. Зачем ему передали эту фотографию? Почему именно эту, а не какую-нибудь другую, поновее, посвежее? Может ли в ней таиться разгадка? Возможно, на ней снят убийца. Ну, или клиент его так думает, подозревает кого-то из семьи.
Андрей провел кончиком пальцев по фотографии. Кто же из этих людей вероятный убийца?
Ну, конечно, не он, не Роман Кириллович. Слишком добродушное, слишком простоватое у него лицо – совершенно не годится он на такую роль. Бабушка, Аграфена Тихоновна? Не смешно. Вероника? Здесь ей, должно быть, лет девятнадцать-двадцать. Не очень симпатичное, надо признать, лицо для столь юной девушки. Не очень симпатичное и явно озабоченное желанием выйти замуж – за приличного, по возможности обеспеченного. Сегодня в школе он видел ее мельком – она мало изменилась, и желание не притупилось, хоть замужем успела побывать. Но вряд ли и она годится в кандидаты в убийцы, тем более родной матери. Артемий? Как знать, как знать! Прощупать его очень даже стоит. Причина? Причин на поверхности нет никаких.
Соня…
Андрей открыл наугад третий, самый «взрослый» ее сборник. Обругал себя, что не тем, вовсе не тем занимается: нужно анализировать причины и следствия, убийцу искать, а не препарировать Сонину душу, не ковырять свою давно затянувшуюся рану. Приказал себе немедленно закрыть сборник, но понял, что поздно, болезнь вернулась, и поделать с этим все равно ничего нельзя. Тогда он пошел на компромисс со своей совестью: сделал вид, что стихи ему необходимо «изучить» для того, чтобы лучше понять характер одного из членов семьи и возможную новую жертву, и вообще… для дела, для непосредственного его дела это нужно. Удивительный, странный ребенок, так по-взрослому мыслящий. Ребенок, один из членов семьи которого, возможно, убил… Может, в этом-то и содержится разгадка ее недетской боли? Она родилась и жила все годы в ожидании катастрофы, в предчувствии ужаса?