А Машка потом рассказала, что в основном мстила за своих. Ну, это в нашей среде как раз привычно и понятно – мы все во что-нибудь не доиграли. Старшая сестра у нее была военный медик, в Рязани служила. А тамошняя десантура во время Аншлюса отказалась выполнять печально знаменитый приказ № 06066 («О неоказании сопротивления подразделениям НАТО») министра обороны РФ, ну и в итоге легли они там почти все, без разбора, вне зависимости от пола и возраста. А отец ее отчего-то отказался записываться в «лоялисты», потом начал протестовать, ходить на митинги и в итоге сгинул в каком-то исправительном лагере. Так что личный счет к ОВС у нее был изрядный. Ну, а потом ее подучили кое-чему полезному, и я Машку много раз повидал в деле – и трехэтажно матерящейся от боли в момент, когда покойный доктор Петруччо (вообще-то фамилия его была Петрухин, вот и звали его за глаза то Петруччо, то Петрарка) на моих глазах штопал ей рану на животе, и в вечернем платье на приеме у здешнего коменданта (коменданта этого она чуть позднее взорвала вместе с его персональной навернутой КШМ), и со снайперской винтовкой в руках, и верхом на мотоцикле, и в разных иных видах.
– Что-нибудь из «выпить-закусить» будешь, товарищ Проводник? – небрежно спросила Машка, подойдя ко мне. «Проводник» – это у нас вроде высшего звания, поскольку начинали мы (почти все) с того, что в первые годы водили беженцев из сектора в сектор. Тогда те, кто не хотел «лоялизироваться», могли свободно уйти к СДФовцам, под китайский протекторат. Ну, и оттуда, соответственно, наоборот. Это потом, через четыре года, случилась война с Халифатом, а еще через год, когда Индия с Пакистаном перехерачили друг друга и китайцам тоже слегка перепало (поскольку вздумали под шумок откусить себе кое-что), все предельно ужесточилось, и шляться через пресловутый «евро-азиан бордер» стало и вовсе проблематично. Вы только не думайте, что наше Сопротивление сдуру взялось копировать старую бандеровскую систему, весь этот «Верховный провод» с его «славой героям» и прочими причиндалами. У хохлов сейчас, кстати, полно своих проблем, аналогичных нашим. Я с некоторыми из них пол-года в проверочном лагере под Кажымом сидел, «подтверждая лояльность», и всякого наслушался. Так что «Проводник» – это у нас, скорее, как на Кубе, при незабвенном Фиделе. Что-то вроде титула «почетный команданте революции».
– Нет, Маш, ничего такого не надо. Недоборолся я с зеленым змием. Наши там как?
– Вроде уже подъезжать должны, – ответила Машка и неспешно отошла по направлению к стойке.