Мазай не ответил, и разговор оборвался. Жутаев лег с краю, оставив между собой и Мазаем свободное место. Вскоре он услышал глубокое и спокойное дыхание: Мазай спал. В доме было тихо, только из соседней комнаты доносилась негромкая песня; это напевала, поджидая сына, Анна Кузьминична. Жутаев попытался разобрать слова песни, но не сумел и стал просто слушать мелодию, а она была такой напевной, сердечной, что успокаивала и баюкала. Жутаев начал засыпать.
Его дремоту прервал стук в сенную дверь, стук громкий, хозяйский.
Анна Кузьминична тихонько выскользнула из горницы и, стараясь не шуметь, прошла в сени. За это время стук еще дважды повторился. Из сеней донесся приглушенный голос Анны Кузьминичны:
— Кто там? Ты, Егорушка? Что же ты стучишь? Дверь-то не заперта. Я нарочно не запирала.
В комнату вошли Анна Кузьминична и Егор.
— Я всю Платовку, маманя, обошел, а наших ребят не встретил, — во весь голос заговорил Егор. — Катюша сказала, что ушли к кому-то из второй бригады.
Анна Кузьминична схватила его за рукав:
— Тс-с-с! Людей побудишь.
— Каких людей? — удивился Егор.
— Как — «каких»? Тех, про которых Лукьян Иваныч говорил, чтоб па квартиру поставить. При тебе же уговор был.
— А-а-а, помню. Пришли?
— Пришли. Двое. Пойдем в горницу.
Дверь за ними плотно закрылась.
Жутаев приподнялся, потом сел. С первого же слова он узнал по голосу Егора, но не поверил себе, подумал, что ему это показалось. Когда же Егор проходил мимо кровати в горницу, Жутаев убедился, что не обознался. Он растерялся и старался понять, как сюда попал Бакланов. «Он же, наверно, сын нашей хозяйки…» — подумал Жутаев и не знал, что делать дальше, что предпринять.
Он встал с постели, постоял, продолжая мучительно думать. Решив наконец, что оставаться в доме Егора Бакланова нельзя, он начал настойчиво теребить Мазая, чуть слышно приговаривая:
— Мазай! Василий! Слышишь, Мазай!
Но Мазай спал крепко, что-то недовольно бормотал со сна и отбивался руками.
— Мазай! Слышишь? Проснись!
— Отстань! — сквозь сон крикнул Мазай.
Жутаев почти в самое ухо зашептал:
— Да проснись же, тебе говорят! Мазай!
— Ну, чего тебе? — просыпаясь, спросил Мазай.
— Бакланов здесь.
Мазай медленно приподнялся:
— Что? Будет зря болтать! Откуда ему взяться? И придумает человек всякую ерунду…
— Это не ерунда. Он, наверно, сын нашей хозяйки. Только сейчас прошел в ту комнату.
— Ну? Не может быть!
— Я тебе точно говорю, сам видел.
— А может, тебе просто мираж во сне показался? — спросил с недоверием Мазай.
— Какой там мираж! Я же не спал. Сначала сам растерялся: откуда, думаю, ему здесь взяться? А потом вспомнил: эмтээс-то Платовская, а он говорил, что родом из Платовки.