Наташа вздохнула, снова задумалась и уставилась неподвижным взглядом в одну точку. На глазах ее навернулись слезы. Оля прервала молчание.
— Ну и что же? Что из этого? — немного вызывающе спросила она.
— А то, что Громова совсем не такая была, как мы.
— Почему не такая? — Оля чуть прищурила глаза, вдруг ставшие пронзительными и колючими. — Она хлеб не такой ела, как мы? Воду пила другую? Да? Или не таким воздухом дышала? А? Я не пойму, почему мы показались тебе плохими. А ты разве поклонилась бы врагам? Разве ты стала бы разговаривать с ними? Разве пошла бы работать на них?
Наташа возмущенно воскликнула:
— Оля!
Но Оля все так же горячо продолжала доказывать:
— И я нет! И Надька! Никогда! Ты думаешь, если Надька балерину из себя корчит да про Ермолову разные небылицы рассказывает, так она хуже других? Извините! Да, может, эта самая Громова не такие еще фокусы показывала, а когда настало время — все увидели, что она за человек. Вот так и Надька. И я тоже. Да ты возьми все наше училище — ни одного не найдешь, чтобы был другим, не таким, как мы все! Я вот клянусь, и это правда: все шутят, дурачатся… может, даже и похулиганят, но если потребуется, каждый выполнит любое задание, какое будет приказано. Даю слово! Тебя или меня, да любого — кого хочешь из наших ребят возьми — можно изрезать на куски, потому что сила силу ломит, по переделать нас — шалишь, нет такой силы! Да-да! В общем, ты дашь мне газету, я почитаю вечером.
— Потом мне. Ладно? — попросила Надя.
— Газета не моя, — сказала Наташа, — она у воспитателя. Все просят у него, из рук рвут… Он сказал, что сегодня вечером в клубе в девять часов состоится громкая читка. Сам воспитатель вслух читать будет…
Из цеха вышел Сергей. Увидев оживленно беседующих девочек, он неслышно подкрался к ним и крикнул громовым голосом:
— Игра в пятнашки!
Они испугались, завизжали, закричали. Сергей хлопнул Олю по плечу:
— Ольга с пятном!
Оля кинулась за ним, чтобы отдать «пятно», но он бегал быстро, и догнать его было нелегко. Вдруг Сергей повернул к лестнице вагранки и взбежал на загрузочную площадку. Оля обрадовалась — на площадку вела только одна лестница, и Сергею деваться было некуда.
— А, попался! — закричала она. — На площадке думаешь спастись? Надя, давай скорее сюда! Поймаем, натолкаем снегу за воротник. Пускай малость поежится.
Но Надя сделала рукой величественный жест, потом так быстро и ловко завертелась на одной ноге, что юбочка на ней вздулась и замелькала, словно колесо.
— Как же, нужно мне с ним связываться! — сказала она, вдруг остановившись. — Только об этом и мечтаю! У наших мальчишек нет ничего в голове, кроме озорства.