Умница бармен никогда не путал род, в котором следовало обращаться к Гарри, но заботился о ней, как старший брат о младшей неразумной сестре. Гарри дождалась кофе, взяла бутерброд двумя руками и с аппетитом откусила. Хорошо! Замечательно просто.
— Слушай, Косой, — с набитым ртом пробубнила она, — а чего нет никого?
— Да чупакабра их знает. Бывает, то полон зал, то все по делам расползлись. Ну и хорошо, и отдохнем.
— Извините, что вмешиваюсь, — высказался из своего угла Невермор, — но проводники говорят, сильный Всплеск будет.
— Так Всплески с утра идут, — Гарри повернулась к старику, — только слабые. У меня голова болит немного, и всё.
— Ты, Гарри, зря проводникам не веришь, — покачал головой Невермор. — Говорят — значит, будет сильный. — И уткнулся в книгу.
Проводникам Гарри верила, и на душе у нее было неспокойно.
Косой сочувственно поглядел на шефа — экая она все-таки мелкая, тщедушная, дохленькая. Кожа почти прозрачная, тени под глазами. Как в последний раз Момент зашел — сдала Гарри. Задумчивая, томная, ни с кем не дерется, ни на кого не орет, поесть забывает. Что он такого девчонке наговорил?
Косой за нее готов был убить любого. И придурка Момента, которому такое сокровище досталось, — в первую очередь. Хорошо, что Гарри об этом не догадывалась, потому что стреляла она метко, а дралась больно.
— Слышите? — забеспокоился Невермор.
Что-то жужжало за стенами. Будто ларвы налетели. Невермор уже несколько лет не ходил глубоко в Сектор, но это жужжание огромных, до пятисот граммов весом, жуков, помнил. И сейчас к предсказаниям проводников, к собственному смутно ощущаемому беспокойству прибавилась паническая мыслишка: «Мы все умрем».
Распахнулась дверь, ввалился охранник Чума — глаза выпучены, рот раззявлен.
— Т-там! Ларвы! Вертячки! И все прут!
— Миграция, что ли? — удивилась Гарри, вспомнившая недавнее нашествие вырвиглоток. — И чего им в Секторе не сидится?
У Невермора заложило уши — верный признак близкого Всплеска. Старик и в Сектор-то ходить перестал, потому что Всплески плохо переносил, а тут, в Твери у Барьера, они слабо ощущались.
Невермор достал нитроглицерин и сунул таблетку под язык, потом расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и сообщил:
— Всплеск близко.
Гарри, проворно дожевав, спрыгнула с высокой табуретки. Старику она верила, да и сама вроде что-то чувствовала, хотя Генка говорил, нет у нее способностей никаких к этому делу.
Косой поставил стакан и вышел из-за стойки. Чума все еще трясся, и Гарри посчитала нужным успокоить его:
— Запри дверь, Чума, и не дергайся: сюда никто не пролезет, окон нет. Садись лучше на диван, а то долбанет — шлепнешься.