Четыре месяца в СИЗО — и вот, свобода.
Данила щурился на яркое февральское солнце. Сверкал снег. Отчаянно мерзли уши и руки, в носу свербело от свежего запаха, и ощущение новой, незнакомой жизни захлестнуло с головой.
— Ну чё, бро, поедем выпьем, а?
Момент ничуть не изменился — казалось, осенние события, гибель любимой, месть убийце не оставили на нем следа. Только в прищуренных глазах таилась не тоска даже — отблеск тоски. И Данила понимал, насколько одиноко было Гене все эти месяцы.
— Сейчас. — Он подошел сперва не к Владе, сдержанно улыбавшейся ему, а к Дону.
— Поздравляю, — сказал тот. — Я, собственно, по делу. Мне нужны профессионалы.
— Я понял, — кивнул Данила, — но мой ответ отрицательный. Я, конечно, должен тебе, Дон, за адвоката, и отработаю, но не такой ценой. Мне хозяин больше не нужен.
— Жаль, — пожал плечами мафиозо. — Поговорим об этом позже. Если честно, другого ответа я не ожидал, но предложение должен был сделать. — Он пожал Даниле руку, кивнул Владе с Моментом и сел в джип.
Интересно, когда и каким способом придется отрабатывать долг? В СИЗО Данила ни разу об этом не задумался, вообще не планировал будущее — там его волновали более приземленные вещи: еда, койка, ход дела… Еще волновало, догадаются ли снять нагар с руки Фиделя, провести химический анализ, выяснят ли, что стрелял в Ротмистрова не Фидель…
Сняли. Провели. Но не выяснили. А может, кто-то и выяснил, но Дон решил вопрос.
Данила шагнул к Владе, и девушка тронула его за рукав.
— Привет. — Двигалась она чуть скованно — наверное, еще не до конца оправилась после ранения. — Ты похудел.
— Да не так чтобы очень. Устал. А ты, в общем, хорошо выглядишь.
Зулус плюхнулся задницей на заснеженный тротуар и с подвыванием зевнул. Влада покосилась на пса.
— Я уезжаю, Данила. Обратно в Сектор. Папы теперь нет, все дела буду вести я. С Доном… О благотворительности придется почти забыть. Почти. Но даже несколько спасенных жизней в год — хоть что-то, так ведь? Ты… ты не поедешь со мной, да?
Данила заметил, как напрягся Момент, которому, наверное, совсем не хотелось сейчас остаться в одиночестве в заснеженной Москве.
— Или поедешь? В нашем лагере…
Влада запнулась. Она понимала, что Данилу не примут люди Фиделя. И к тому же Даниле Астрахану нужна была свобода. Без идей и идеологии, без начальства, без обязательств — свобода. Возможно, когда-нибудь он заглянет в Сектор, найдет Владу и выпьет с ней чаю.
Когда-нибудь, но не сейчас.
— Нет, Влада. Не поеду. Извини.
— Я так и думала. — Девушка натянуто улыбнулась. — Тогда вот тебе от меня подарок.