— Да уж не постесняюсь, — хохотнул старлей, подозрительно глядя на Данилу и Момента. — Это кто такие?
— Следопыты мы, — ответил Момент. — За припасами пришли.
— Следопыты? — нахмурился старлей. Он посмотрел прямо на Астрахана и наморщил лоб, словно пытаясь вспомнить, не встречались ли они раньше. Пропитые мозги ничего старлею не подсказали, и он перевел взгляд на Цыбулько. — Слушай сюда, барыга, дело есть. Важное. По оперативной информации, в Секторе находятся два особо опасных преступника. Первый — Федор Костров, контрабандист, знаешь такого?
— Авжеж. Фиделя тут кожна собака знает. Он же того… долбанутый. На всю голову.
— Вот, — важно кивнул старлей. — Поступило распоряжение этого Федора-Фиделя пустить в расход. А вместе с ним приказано уничтожить опасного дезертира и террориста Данилу Астрахана, бывшего офицера МАСа.
Данила едва не подскочил, в голове будто перевернулось все, екнуло в груди. Ни черта себе расклад! Да что они там, совсем охренели? Это что за игры начались?!
— Где-то у меня была его фотка… — продолжал вещать старлей. — Рябченко, дай рюкзак!
— Ща…
Данила поймал удивленный взгляд Момента. Еле заметно кивнул: меня, меня ищут. Да уж, ситуация складывалась, мягко говоря, неловкая. А ведь патрульные разбираться не будут. По уму, надо бы сдаться и попросить препроводить «опасного дезертира и террориста» в МАС, а там уже поставить всех на рога и вывести на чистую воду… Если доживет. Придется решать проблему силовым путем, другого просто не видно.
— Вот! — торжествующе сказал старлей, показывая фотографию капитана Астрахана.
И когда на сытой физиономии старшего лейтенанта отразилась смесь узнавания, удивления и ужаса, Данила выстрелил ему в ногу из «страйкера» и рыбкой нырнул за стеллажи.
Заряд картечи разнес старлею коленную чашечку. Он рухнул, побелев от болевого шока, и завопил. Патруль, только что грозно и высокопрофессионально сканировавший сектора и контролировавший обстановку, впал в оцепенение — слишком уж неожиданно оно получилось.
Тем и отличается человек опытный и обстрелянный от человека пускай и подготовленного, но пороха не нюхавшего: когда обыденная и привычная ситуация за долю секунды сменяется боем, вся наука вылетает из головы, уступая место первобытным рефлексам «замри и прикинься трупом, авось не сожрут». Проще говоря, перестрелка — такое дело, что требует привычки, а у бойцов просто не хватало опыта.
Этим и воспользовался Астрахан. Он еще дважды выстрелил из дробовика, лежа на полу и целясь в ноги. Один раз попал, выведя из строя прапорщика Рябченко, второй — промахнулся. Потом перекатился и четыре раза шмальнул в потолок, особо не целясь. Картечь разбила три лампочки из пяти, и склад погрузился в еще более густой полумрак. Момент к этому времени тоже оказался за стеллажом, неподалеку от Данилы.