я отогнал её страхи я думал я знал его
я соберу её останки себе сберегу всё её творения заставлю её ожить
мы не творили ничего на смерть
но ничто не меняется
ничего не изменится
и был ад давно отстроенный мною и было то место где всё остаётся неизменным навечно ибо ничего более ужасного я не мог себе вообразить и
теперь я здесь
после являются другие наши дети откликаясь с равным ужасом
в глазах всякого дитя мать — божество
но для меня горе их сливается едино я не зрею ничего кроме собственной тьмы, мутящейся туманом
я отпускаю её тело укладывая бережно но кровь её покрывает мне руки её кровь наша кровь сестры возлюбленной любовницы ученицы учителя кровь их вся она вся
и когда я вскидываю голову в пронзительном вопле исполненном ярости что обуревает меня миллионы звёзд чернеют и гибнут
и незримые никому они сыплются вниз — мои слёзы
* * *
Я моргнула.
Сар-эн'на-нем был всё тот же, прежний, безмолвный, таящийся в тенях; блеск и великолепие вновь сокрылось под слоем кирпича, пыльного дерева и старых ковров. Я стояла, загораживая бабушку, не помня даже, когда успела вскочить или переместиться. Ньяхдох вновь вернул себе человеческое обличье; аура окружающей его тьмы сошла на убыль, вернувшись в привычный спокойный дрейф; а сам Владыка в очередной раз пристально мерил меня взглядом.
Я прикрыла глаза рукой.
— Я не могу больше выдерживать это.
— Й-йин? — Бабушка положила руку мне на плечо. Я едва заметила этот жест. Всё равно. Мне почти всё равно.
— Оно происходит, да? — Я поискала глазами Ньяхдоха. — То, чего вы так долго ждали. Её душа пожирает мою собственную.
— Нет, — сказал падший. — Я не знаю, что это.
Я смотрела на него и ничего не могла с собой поделать. В груди клокотали все накопленные за последние несколько дней чувства. Страх. Гнев. Ярость. Потрясение. Я разразилась диким смехом. Я смеялась так громко, что эхо вторило в ответ, отражаясь от уходящего далеко ввысь потолка святилища; хохотала так долго, что Беба с беспокойством начала на меня коситься, без сомнения, интересуясь, не сошла ли я с ума. Вероятно, я и в самом деле была близка к безумию, ибо смех мой внезапно сорвался на крик, а веселье вспыхнуло раскалённой добела яростью.
— Как. Ты. Можешь. Не. Знать!!! — разразилась я пронзительным криком, от отчаяния снова бросая слова на сенмитском. — Ты же бог! Как ты можешь не знать!
Его невозмутимое спокойствие подбавило жара моей ярости.
— Я воплотил в этой вселенной вероятности, и каждое живое существо было соткано из них Энэфой. Всегда есть место таинствам, находящимся за пределами даже нашего, божественного, понимания…