Сто тысяч Королевств (Джемисин) - страница 2

* * *

Матушка была Наследницей Арамери. Тогдашний же бал слыл из того рода вещей, что случаются единожды в десятилетие (если не реже): подачка, впрочем, сомнительного толка, всей младшей знати… оно же — пощёчина их самолюбию. Отец мой осмелился просить о танце, и матушка соизволила дать согласие. Я спрашивала себя (и часто), что он говорил (что делал?) в ту ночь, и что заставило её воспылать столь страстной любовью. Дорого обошедшейся, впрочем. Чувства, как оно и бывает, стоят жертв, — навроде фамильного права. Чудная выходит присказка-то? Этакая почва благодатна для побасенок. Да возвышенных сказаний, что и говорить. Как же там дальше, в сказкак-то?.. — и жили они долго и счастливо… Жаль лишь, что в последних обходят молчанием иные судьбы. Хотя бы тех, кому попутно посчастливилось перейти дорожку самому могущественному роду в мире.

* * *

Но я забываю о себе. Так, кто же я? Ах, да.

Йин. Меня зовут Йин. Среди моих людей я — Йин дау ши Киннет тай вер Сомьем канна Дарре, что есть — дочь Киннет, из племени Сомьем, меж народа Дарре. Я помню это, пусть в нынешние дни племена мало что значат, не то что прежде, до Битвы Богов.

Отроду мне девятнадцать лет. И я вождь (или была им) народа, называемая эн'ну. В доме же Арамери, ведущих род свой от Амн, я — баронесса Йин Дарр.

Месяцем позже матушкиной смерти, отец её, Декарта Арамери, официальным посланием пригласил меня к себе, в фамильное гнездо. Полагаю, уже ясно, что подобные приказы, ох, простите, приглашения, отказов не терпят. На дорогу ушло без малого три месяца, от далёких берегов Крайнего Севера, морем Покаяния, до самого Сенма. Хоть Дарры и не славились богатством, странствовала я довольно сносно, поначалу — паланкином и морским судном, а в довершение — даже каретой. Выбирать не приходилось, да и кто бы дал мне? Дарре, весь Воинский Совет, отчаянно надеялись, что в моих силах вернуть им благосклонность Арамери. Выставить себе на показ в лучшем виде — чем не подходящая метода? Всем известно, что Арамери по нраву подобное показушество.

Соответствующе одетая, на пороге зимнего солнцестояния, я была готова к встрече. И когда возница на холме, за городом, приостановил карету (якобы напоить лошадей, а на деле — ещё один здешний охотник выискался полюбоваться на физиономии глазеющих чужеземцев), итак, то было мое первое прикосновение к сердцу Ста тысяч Королевств.

Растёт одна роза, знаменитая на весь Крайний Север. (Не сочтите это за лирическое отступление.) Имя ей — алтарная окаёмь. Раскрытые лепестки её сияют жемчужно-белым светом, но мало того, вдоль чашелистика сердцевину цветка огибает ряд вторичных лепестков. Наиболее ценятся те розы, чьи побочные лепестки столь огромны, что завесью спускаются до земли. Цветущая пара, венчик, таящий плод с семенем, и второцветок, нисподающий по стеблю; пара, прекрасная и сверху, и снизу.