— Как же об этом забудешь? — Слезящиеся глаза лорда Уильяма неожиданно просветлели.
Мэтти понимала, что дело было в ней, что она стала для отца драгоценным камнем, засиявшем во мраке. Но ей совсем не хотелось думать о камнях, как и о том, что ее назвали сокольничей. Однако ее радовало, что лорд постепенно становится таким, как прежде.
Мох снова завозился у нее на руке. Она стала развязывать путы. Сапсан начал делать неуловимые движения, показывая, что ждет приказа. Мэтти слегка приоткрыла рот и издала резкий звук, напоминавший скрежет пилы. Когда лорд Уильям услышал это впервые, он испытал потрясение. Занимаясь соколиной охотой почти полвека, он так и не смог постичь этот гортанный язык, на котором общались птицы, — язык, который лорд Уильям прежде считал недоступным для людей. Он понимал, что его дочь совершенствуется с каждым днем, и не раз заставал ее за тренировками. Временами ему казалось, что девочка не просто мыслит, как сокол, но и сама постепенно становится птицей.
Мэтти подняла левую руку вверх. Из горла сапсана вырвался высокий, пронзительный звук — он заметил утку, поднявшуюся с травянистого пригорка. Сокол взвился в воздух, размахивая своими огромными крыльями на фоне безоблачного голубого неба. Девочка с отцом, прищурившись, следили за полетом прирожденного хищника. Их сердца учащенно забились, когда они увидели, как Мох сложил крылья. Это был решающий миг, когда сапсан нырял вниз, самый важный момент охоты. Сокол схватил добычу, резко устремившись к земле и благодаря этой хитрости сильно увеличив скорость. Его когти, словно кинжалы, вонзились в жертву, разбрызгивая кровь. Утка умерла мгновенно.
— Он просто создан для этого! — возбужденно прошептал Лорд Уильям.
Мох опустился на землю, сжимая дичь, будто забыв о яростном нападении. Утиные перья летели следом за ним. У Мэтти внезапно закружилась голова. Она почувствовала на секунду-другую, будто сама пронеслась по воздуху. И вновь границы между миром человека и птицы как будто исчезли. «Если я способна ощущать подобное, не способна ли я и?..» — пронеслось у нее в голове. Но девочка решила не задумываться над этим. Такие мысли казались слишком безрассудными.
Не только Мох учил Мэтти. Каждый из соколов — короткокрылая Лира, пустельга Моргана и ястреб-тетеревятник Улисс — обладал собственным стилем полета и охоты. И девочка должна была изучить их все.
Когда Мох опустился на землю с уткой, Улисс сел на плечо лорда Уильяма. Благодаря своим светло-серым перьям огромный сокол казался призраком. Он был самым большим среди птиц лорда и выглядел главным, даже когда его глаза закрывал колпачок. Улисс не поднимался в воздух с тех пор, как Мэтти вставила ему хвостовые перья, еще не оправившись от ран. Но сегодня отец выбрал именно его.