– Держись, – прошептала Серена. – Прошу тебя, держись.
Она смотрела на него полными слез глазами. Слезы, словно градины, скатывались по ее щекам, но она словно окаменела. Ей было страшно даже моргнуть – казалось, одно движение – и она навсегда потеряет его. Серена чувствовала, как внутри его копится ярость, что тело его напряглось, как натянутая до предела струна, что грозит вот-вот лопнуть. Взгляд его был прикован к Уиллису, но она сильно сомневалась, что в эти минуты он видит своего противника. Казалось, взгляд его был устремлен куда-то внутрь самого себя, что в эти минуты он видит нечто такое, чего страшится больше всего на свете. Нет, не с Уиллисом сейчас боролся он, а с самим собой, и эта борьба была куда ожесточеннее. И если он проиграет эту схватку, то будет потерян для нее навсегда. Серена в этом почти не сомневалась. Нет, какая-то часть ее «я» была бы только рада, если бы Джин Уиллис встретил свой конец. Увы, месть не стоила той цены, которую потом за нее пришлось бы заплатить.
– Держись, Лаки, – повторила она, черпая спокойствие в самых дальних уголках души. – Прошу тебя, не поддавайся…
– У меня нет сил, – прошептал он. Его взгляд, усталый и испуганный, был устремлен сквозь лицо Уиллиса.
– Я знаю, – ответила Серена и приблизилась к нему еще на полшага. – Я понимаю, ты устал, но ты гораздо сильнее, чем о себе думаешь. И гораздо лучше. И ты способен побороть искушение. Отойди от края. Прошу тебя, Лаки, ради меня, ради твоих родных, ради себя самого. Отойди. Ты это можешь. Я это точно знаю.
Лаки посмотрел на нож в своей руке, на капающую с него кровь. Казалось, он застыл на самом краю глубокой пропасти, и этот край крошится и осыпается у него под ногами. Эта пропасть безумия манила, притягивала: всего один шаг – и он в нее свалится. С другой стороны, Серена тихими, но твердыми словами умоляла его не делать этого – нет, не только словами. Умоляла своей любовью, которой ему так отчаянно недоставало, любовью, которой он никогда не сможет быть верен до конца. Он чувствовал, как его изнутри раздирают противоречивые желания, как они клокочут в нем, словно пар в чайнике, сотрясая каждую клеточку его тела. Казалось, еще мгновение – и он взорвется. И это страшное напряжение нарастало с каждой секундой.
Наконец, прорычав, словно раненый зверь, он убрал от горла нож и вонзил его в стену рядом с головой Уиллиса, а сам резко отстранился от него, как от зачумленного. Стоило ему отпустить противника, как тот без чувств рухнул на пол.
Покачиваясь на нетвердых ногах, Лаки отступил назад. Темнота отхлынула, а в следующий миг ему в глаза ударила ослепительная вспышка света. Он растерянно повернулся к Серене. Казалось, последние силы вот-вот оставят его, как будто кто-то открыл в его теле невидимый кран, и они устремились вон, превращая его в пустую оболочку.