– Понятно, – процедил Буйволов.
Он деловито наложил себе плова и тут же принялся есть. Отнюдь не от бездушия, просто готовился к очередной экспедиции.
– На том конце все спокойно? – спросил на всякий случай Кречетов.
– Тишина, – односложно ответил есаул.
Казаки деловито освобождали коней от излишней поклажи, а двое наездников, прибывших с Буйволовым, тем временем обедали.
– Когда выступаем, Андрей Владимирович? – есаул отложил в сторону ложку и повернулся к Кречетову.
– Хоть сейчас, только… – протянул полковник.
– Что-то еще?
– Местные не хотят идти с нами. А нам нужен хоть один проводник, – ответил Бестужев вместо замявшегося полковника.
– Почему? – без удивления спросил Буйволов. Надо же знать причину подобного поведения!
– У них сразу два аргумента, противоречащих друг другу, – несколько скучноватым тоном пояснил гвардеец. – Во-первых, они не верят, что мы справимся, а во-вторых, боятся, что после нашего благополучного возвращения вместе со студентом, хитчи снова попробуют напасть на селение.
– Ну и что? Аборигены сами за ними гнались! – не понял Буйволов. – Хоть без толка.
Мысль о собственной возможной неудаче ему в голову не пришла. Как никогда не приходила раньше.
– Черт их разберет. Но селение хитчей очень большое, воинов там больше, а они, похоже, не любят упускать то, что дотащили до своих владений, – но чувствовалось – в ответе Бестужев не уверен. Просто другого объяснения ему не дали. – И еще они считают, будто самый главный хитч – непобедимый воин.
– Это мы посмотрим, – спокойно произнес Буйволов. – А проводник не проблема.
И посмотрел туда, куда скрылся Кангар.
Спрашивать, на чем базируется уверенность есаула, Кречетов не стал. Раз Буйволов говорит, так оно и будет.
Даже в самом плохом можно найти что-то хорошее. Миша нашел, хотя не старался. Вообще. Напротив, будущее и настоящее ему казалось – мрачнее некуда. Забрезжила тоненьким лучиком надежда, когда его вызвали из ямы. Думалось, отпустят, признают ошибку. Все-таки, не аборигена похитили, а известного (как ему думалось) путешественника, к тому же – будущего ученого. Оказалось – на допрос. Другого слова состоявшейся беседе Михаил подобрать не смог.
Атаман разбойников по-русски не говорил, а Миша местным языком, разумеется, не владел. Потому допрос был бестолков, и полон непонимания с обеих сторон. С той лишь разницей, что спрашивал все же хитч, а студенту приходилось отвечать. Но хоть Миша был достаточно откровенен, добиться понимания не удалось.
Мишу даже не удивило, что атаман ничего не знает о России. В подобной глухомани возможно и не такое. Поэтому большую часть времени Воздвиженский пытался рассказать о могуществе пославшей его страны. Как каждый студент, он люто ненавидел самодержавие, и стыдился собственного государства, а вот теперь впервые почувствовал гордость за него, и надежду на защиту.