— Вот чертовы нью-йоркцы. Вам нужно в гостиницу?
— Да, если вас не затруднит. — Питер повернулся к Дине: — Где вы остановились?
— В «Бест Вестерн» напротив Капитолия,[1] — ответила она.
Питер улыбнулся, приятно удивленный. На то она и надеялась.
Сэм махнул рукой в сторону древнего понтиака:
— Тогда идемте. Мне в вашу сторону.
* * *
Стоя у гостиницы «Бест Вестерн», Питер и Дина провожали взглядом машину Сэма; габаритные огни погасли во тьме, точно закрылись два красных глаза.
Было холодно. Ни людей, ни машин, ни единого звука. Дина не решалась взглянуть на Питера, боясь, что выражение лица ее выдаст. Поэтому она глядела на подсвеченный прожекторами, золотисто сияющий в ночном небе купол Капитолия, сложив руки, как для молитвы. Ей нужны были силы.
— Подниметесь ко мне чего-нибудь выпить? — предложил Питер.
— Не знаю, — она обернулась, — по-моему, я и так уже пьяная.
Он улыбнулся.
У Дины дух занялся.
— Бокалом больше, бокалом меньше — никакой разницы, — Питер с безразличным видом пожал плечами.
Дина всмотрелась в его лицо, пытаясь угадать, о чем он думает. Быть может, они оба хотят одного и того же? Или Питер всего лишь проявляет учтивость?
— Я думаю, в мини-баре найдется «Квантро», — добавил он, как бы уговаривая. Как будто ее нужно было уговаривать!
Крепко зажмурясь, Дина сделала глубокий вдох; ночной воздух был чистый, бодрящий, почти как мятный леденец. Медленно-медленно выдохнув, она улыбнулась и открыла глаза.
— Ну если так, то пойдемте.
Не мчалась же она в этакую даль лишь для того, чтобы смотреть дурацкий спектакль.
— Зеленый значит «входите», — сказала Дина.
Они стояли в коридоре, у двери под номером 506. Питер возился с магнитной карточкой — вставлял ее в щель, ожидая, что красный свет сменится на зеленый и дверная ручка подастся, вынимал, вставлял обратно. С третьей попытки удалось войти.
Его номер был чист, скучен и напрочь лишен всякой индивидуальности. Белые стены, две односпальные кровати с покрывалами в цветочек; на каждой подушке лежал сомнительного вида леденец в обертке. Над кроватями висели репродукции пейзажей. Пейзажи такие, что лучше бы их не рисовали, а художника вообще нельзя было подпускать к кистям и краскам. В ногах кровати, что стояла ближе к двери, находился шкаф, служивший одновременно комодом, мини-баром и подставкой для телевизора. Возле второй кровати стоял маленький столик с двумя стульями, задвинутый в угол между окон, из которых открывался вид на одно из двух озер, разделяющих Мэдисон пополам. Питер никак не мог вспомнить, какое именно озеро — Мендота или Монона. Он спрашивал у администратора гостиницы, когда приехал, да только это, казалось, было уже сто лет назад.