— Остаться в тылу, сложа руки ожидать прихода своих, а там — на поле сражения решается судьба Родины, и ей дорог каждый человек — не могу!
Сердечно поблагодарив старика, двинулись дальше.
С Маевским остался Шаров, весельчак и шутник, никогда не падавший духом; Иван Григорьев с испуганным лицом, покрытым веснушками; молчаливый и угрюмый Шаповалов, с десяток краснофлотцев, двое пограничников и несколько красноармейцев, примкнувших к отряду.
Все время двигались молча, говорить было не о чем, все знали, куда они движутся. Когда дорогу преградила река, моряки пошли вдоль берега, без слов понимая друг друга, что им нужна переправа, и столкнулись с группой красноармейцев, искавших удобного места, где можно перебраться на другой берег. Группу возглавлял майор. Он собрал ее из бойцов, разбежавшихся по лесу, и она представляла маленькую, но крепкую и боевую единицу. Когда подошли моряки, майор сидел на камне и смотрел в бинокль. Не отрываясь от наблюдения, он сказал:
— Ну что ж, морские силы, присоединяйтесь, будем двигаться вместе.
— Голос знакомый. Где я слышал его? — спросил Маевский, внимательно всматриваясь в профиль лица, и вдруг вспомнил: — Николай Иванович Гусельников!
Майор повернулся и узнал Маевского.
— А! — протянул Гусельников — Леонид! Какими судьбами?
— Такими же, как и вы, — ответил Маевский, продолжая стоять на прежнем месте.
— Я думал, что ты в институте?
— Есть вещи выше учебы!
— В настоящее время, да! Но не забывай, Леонид, что война тоже учеба! Война это последний экзамен, где проверяется моральное, духовное и физическое знание человека!
— И победит тот, кто выдержит этот экзамен, — сказал Леонид.
— Отлично! Подойди, подойди ближе! Дай пожму руку. Мне трудно ходить: пуля царапнула ногу — берегу силы.
Маевский подошел, и старый учитель крепко поцеловал своего ученика и приказал: — Вот здесь будем переходить. Другого места нет. Задерживаться нельзя. Морякам почет первым вступить на тот берег.
Маевский вошел в воду. Тело почувствовало прохладу. Он шел с поднятым автоматом над головой, ногами ощупывая дно реки. Вскоре ноги потеряли под собой почву. Маевский окунулся с головой в воду и, вынырнув, поплыл. Вслед за ним и другие.
Как ни казалась Гусельникову переправа надежной, все же немцы обнаружили. Началась погоня. Хуже всего приходилось майору и Леониду с ранеными ногами.
Надвигалась ночь. Густые сумерки окутывали землю, и Гусельникову с бойцами удалось избавиться от врага. Все замерло. Земля и лес погрузились в дремоту. Только люди, одетые в солдатские шинели и матросские бушлаты, крепко сжимают в руках винтовки и молча продвигаются вперед. Они смотрят в непроглядную тьму и готовы в любую минуту открыть огонь по врагу. Движение продолжалось всю ночь. Устали. Все с нетерпением ожидают наступления дня. Кончится ночь, и тогда не нужно будет прятаться под плащ-палатку, чтобы закурить своей русской махорки. При свете солнца, когда оно греет, веселее на душе.