Наступило сентябрьское утро 1941 года — утро ужасов и терзаний, средневековья, временного торжества фашизма. В голове не укладывается мысль, как можно жить дальше; обездоленных людей гнали за тысячи километров голодных для какой-то цели; от них хотели получить что-то, заставить работать, выжать все соки, а потом прикончить.
Кто они? Пленные — люди, потерявшие временно Родину. Но они, пока живые люди, способные мыслить и двигаться, хотя их привезли на медленное и мучительное уничтожение. Завезли подальше на север, чтобы скрыть следы своего страшного преступления и похоронить тайну навсегда. Их загнали за колючую проволоку, не сделав даже жилья, где бы можно укрыться от ветра. Рассветало; кое-кто сохранил часы; 10 часов утра. Усталость и голод берут свое. Многие легли спать прямо на мокрую землю. Кто-то ухитрился залезть на сосну и, как птица, пристроившись поудобнее на суку, дремлет, рискуя свалиться и сломать себе шею. Примеру его последовали другие: лучше убиться, чем лежать на сыром мху. Тот, кому не хватило места на гостеприимной одинокой сосне, и тот, кто уже продрог от лежания на мокрой земле, бродят по зоне, собирая сохранившиеся ягоды. Григорьев сделал открытие. Он нашел красноармейскую каску и лопату.
«— Откуда они могли появиться? Не заходил ли сюда советский воин? — думает Маевский. — Нет! Они заржавели от длительного лежания».
Леонид вертел в руках лопату, стараясь вникнуть в ее тайну, и пришел к убеждению: в 1939-40х годах эта территория была занята советскими войсками. Лопата переходила из рук в руки, ее с любопытством разглядывали, несмотря на то, что каждый из них неделю назад имел свою. Воспоминание о родине. Вот почему ее с такой любовью разглядывали, передавали из рук в руки, пока она неожиданно не затерялась, исчезнув куда-то. Тщетны были поиски охраны, когда карел-переводчик Михаил Иванов, бывший красноармеец, перебежчик, чтобы выслужиться, передал часовому о существовании лопаты и каски. Угрозы не привели ни к чему. Леонид зарыл ее в землю и заметил место. Она послужила ему не только догадкой таинственного появления здесь, но он рассчитывал использовать ее в будущем: солдатская лопата служит топором, ножом, и холодным оружием.
Не замечая того, что делается вокруг, Леонид пристально смотрел вдаль, туда, где всходит солнце, где высоко над чахлым лесом торчит труба завода и виднеются громадные горы, холодные, немые и чужие. Он отчетливо представлял, что там, за лесом, за горами, бьется сердце его родины.
— «Бежать! — говорил он. — Бежать, не зная ни карты, ни дорог, пока не иссякли последние силы и не выпал снег! Нужно бежать!»