— Молодец учитель! Не побоялся тундры!
— Один решился бежать…
— Значит, пройти к своим возможно?
— Слышали, что говорил санитар? — нерешительно спрашивал кто-нибудь.
— А ты слушай, он наговорит тебе… — отвечали другие, недовольные, что есть люди, которые сомневаются в успехе Иванова.
— Санитар запугивает. Если его действительно убили, то Луйко не ограничился бы словами, а труп выставил бы напоказ!
Через несколько дней в бараке в разных местах обнаружили загадочную надпись: «На заводе вход в шахту — выход в тундру». Военнопленные единодушно пришли к убеждению, что надпись сделана учителем Ивановым.
— Загадочная надпись, — говорил Шаров.
— Что могут означать эти слова? Действительно ли они написаны Ивановым?
— Иванов давал намек: гвоздем он не мог подробно нацарапать план. На заводе есть шахта, и через нее возможен побег! — сделал вывод Маевский.
— А как попасть на завод? — спросил Григорьев.
Маевский задумался. Ни один человек не был там. Видна только труба. Некоторые бригады проезжали по территории завода, но не смогли увидеть входа в шахту. Много позднее, через год, начались работы на заводе, и большинство военнопленных стало работать в шахте, тогда стала понятна надпись.
Недели через две после Иванова стали просить через переводчика, чтобы их не закрывали наглухо на ночь в барак. Духота, вызванная скученностью и испражнениями в параше, вызывали удручающее состояние, особенно у тех, кто спал поблизости от нее.
Мягкосердечный Мецала согласился.
— Настало время бежать нам! — предупредил Маевский Шарова с Григорьевым. — Иванов дал намек наиболее вероятного направления, но ожидать, когда мы попадем на завод, опасно: выпадет снег — прощай свобода! К тому же, Иванов бежал не с завода, значит и нам ожидать не следует. Будьте готовы на завтрашнюю ночь!
— Леонид, а как нога, может быть подождем недельку? Митька-моряк от побега отказался. За ним была установлена усиленная слежка.
Ночью четверо вышли из барака. На них не обратили внимания, так как из него выходили и заходили ежеминутно. Доска для проволоки на месте. Борис — пограничник — на карауле. Он должен дать сигнал, если часовой будет вести себя подозрительно. На него возлагалась задача — убрать доску. Бежать он собирался позднее. Часовой, ничего не подозревая, мирно сидел в будке, посматривая на часы, ожидал смену. О чем он думал? Рождается ли у него мысль, что здесь, в зоне, за проволокой, сидят люди, мучаются, а он почему-то обязан их охранять, испытывать холод и тоску по семье. Нет! Он ожидает с нетерпением смену, а потом скорее в тепло — спать. Ему нет никакого дела, что рядом сидят люди, голодные, холодные, вшивые, спят на голых нарах и мечтают о побеге. Не будь их, он лежал бы в окопах, и, возможно погиб …