Глаза Макса округлились в легком удивлении, на губах появилась саркастическая усмешка.
— Вы что, всерьез считаете, что я буду способен на такую глупость, как влюбиться в кого-нибудь по уши?
Да, тогда все вопросы отпадают. Бедная Ширли… Мысли путались. В замешательстве Пенни безмолвно стояла перед ним, не находя что ответить. В голову почему-то лезли воспоминания о заботливых прикосновениях Макса, когда он возился с ее израненными Плечами и вчера вечером — с ногой. И, несмотря ни на что, она не могла злиться на него, потому что впечатления от тех прикосновений затмевали все остальное, были сильнее и глубже, чем обида на неуважение и жестокость с его стороны.
Макс, не отрываясь, рассматривал Пенни. Девушке было неуютно, словно она стояла перед ним обнаженной, но чувствовала, что не может не подчиниться странной гипнотической силе его взгляда. Хотя на губах его все еще играла ироническая улыбка, лицо чудесным образом преобразилось. Сейчас Макс созерцал девушку скорее с добродушным интересом, нежели с мрачной суровостью. Пенни недоверчиво нахмурилась, не веря своим глазам. Все то же — безупречные в своей правильности черты лица, высокие скулы, смуглая кожа, выдающийся вперед волевой подбородок. Что же изменилось? Ведь что-то изменилось? Пенни почувствовала, как теряет самообладание. Какое-то доселе неизвестное, необъяснимое беспокойство овладело ее телом, сердцем и душой.
Макс продолжал открыто рассматривать ее. Щеки девушки покрылись румянцем. По насмешливому выражению его глаз Пенни поняла, что Макс тоже заметил ее смущение. Он явно наслаждался зрелищем. Неужели он все еще думает, что она флиртует? Неужели не поверил, что Пенни относится к нему только как к потенциальному брату? Девушка вспомнила, как назвала его самовлюбленным ослом, и подумала, что, если бы он не был так решительно настроен против свадьбы, он бы, наверное, отшлепал ее по-братски за такие слова.
Пауза затянулась. Наконец Пенни встрепенулась и, собрав всю силу воли, сдвинулась с места, словно собираясь уходить:
— Думаю, пора завтракать.
Тотчас Макс встал и преградил ей дорогу:
— В шесть тридцать? Разве мы когда-нибудь завтракали так рано?
Конечно, его забавляет, что она так смущена. Хотела бы она отомстить ему и тоже довести до такого состояния. Но как? Ей ничего не приходило в голову. Вдруг Макс резко протянул ей руку. Пенни вздрогнула.
— Давайте заключим перемирие. Хотя бы на полчаса. И искупаемся вместе, — неожиданно сказал он.
Мускулистое тело, покрытое бронзовыми загаром, вблизи казалось таким огромным. Позади Макса в своем ярко-красном и золотом цветении возвышалась гордость Бурмы, великолепное, фантастической красоты дерево, монарх Карибских островов. Дорогая и пользующаяся огромным спросом отделочная порода. Макс прислонился к нему, все еще протягивая руку. С необъяснимым, тревожным чувством Пенни шагнула навстречу и подчинилась.