Девушка открыла глаза и слабо улыбнулась:
— Макс, ты так добр ко мне. Такой нежный, внимательный. Я уже почти не чувствую боли.
— По тебе не скажешь! — сердито перебил он.
— Ну, не будь злым, а то я заплачу. Мне было так холодно и так страшно! Я думала, мы умрем там и никто никогда нас не найдет!
— Не придумывай, — сухо возразила Пенни. — Утром мы бы нашли дорогу.
Тереза вышла принести все необходимое. Макс взял Ширли за запястье, чтобы послушать пульс. Пенни направилась к двери. Надо было хорошенько выспаться и набраться сил для защиты, когда Макс начнет экзекуцию.
— Спокойной ночи, — уныло пробормотала она. — Надеюсь… со спиной все будет в порядке.
Они встретились взглядами, и Ширли стыдливо опустила глаза и зарделась. Теперь Пенни уверилась, что Ширли специально разыграла фарс, и явно с одной единственной целью — вновь поссорить ее и Макса. С самого начала Ширли только об этом и думала, и даже если бы они не потерялись, она бы изобрела что-нибудь еще.
Макс выпрямился и смерил Пенни холодным, почти презрительным взглядом:
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Может, завтра?
— Откладывать нет смысла. Будь добра, задержись ненадолго, пока я закончу с Ширли.
— Но я с ног валюсь от усталости.
— Это займет всего минуту, не больше. — Слова были сказаны таким безапелляционным тоном, что Пенни ничего не оставалось, как покорно присесть на кресло и ждать. Ширли избегала смотреть на нее, однако было видно, что она довольна исходом комедии.
Тереза умыла Ширли, и Пенни пришло в голову, что ей тоже не мешало бы освежиться. Она даже не успела посмотреться в зеркало. А может, она чумазая, как черт? Ну да ладно, какая теперь разница? После умывания последовало бренди, и Ширли отнесли в ее комнату и поручили Терезе. Пенни размышляла, поверил ли Макс жалобам Ширли, ведь он ни разу не упомянул о ее спине.
Несмотря на смертельную усталость, Пенни не переставала удивляться Ширли. Как она могла так бессовестно вести себя! Ведь только недавно с такой искренностью говорила о дружбе. Пенни даже было стыдно, что она приняла слова лгуньи всерьез и уверила Ширли в своей готовности стать ее подругой. Но чего Пенни не могла понять — почему она не чувствует к Ширли презрения. Даже не осуждает ее. Девушка поймала себя на мысли, что отчаянно ищет объяснение произошедшему.
Как только они с Максом остались вдвоем, он повернулся и несколько томительных минут молча созерцал ее, стоя в такой угрожающей позе, с таким грозным лицом, что всю напускную уверенность Пенни как ветром сдуло. Сознавая, насколько смешна и нелепа в своем страхе, Пенни еще больше засмущалась. И почему она, собственно, позволяет ему с таким осуждением смотреть на нее? Откуда это чувство вины? Нет, надо прервать безмолвную пытку.