— А ты знаешь, что я чувствую? — спросил он, обхватив ее рукой поверх одеяла.
Джойл издала короткий мрачный смешок.
— Разочарование? — предположила она, не поворачивая головы.
— Кроме этого.
Она обернулась, по-прежнему закутанная в покрывало. Взгляд ее был насторожен, но в глубине глаз поблескивала искорка интереса.
— Что же?
Он ласково дотронулся до ее щеки и притянул к себе.
— Я думаю, что любовь, Джойл, — сказал он. — Любовь к тебе.
Джойл нахмурилась, покоясь на его руке.
— Не дразни меня, Дон.
— Я не дразню, — произнес он. — Мне, кажется, я влюбился с того дня, когда ты подвезла меня до почты, с того дня, когда я впервые держал на руках Еву, а твоя бабушка приняла меня за твоего брата. Ты должна простить меня, что я не понял этого с самого начала. Но у меня в жизни было не так уж много любви.
Джойл всматривалась в его глаза, отчаянно стараясь увидеть отражение чувств. Донован догадался, о чем она думала.
— Для меня это чувство совсем ново, и я даже не уверен, что смогу сделать то, чего оно требует от мужчины. Единственное, что я могу на данный момент, — это честно признаться, что люблю тебя. А на будущее я сейчас не стану ничего обещать.
Джойл почувствовала, как радость вспыхнула внутри нее. Все поводы для беспокойства покинули ее. Он мог дать обещание, просто он не догадывался об этом. Точно так же, как до сего момента не подозревал, что любит ее. Он окончательно поймет это со временем. Возможно, подумала Джойл, он прежде поставит ее на грань нервного срыва, но он обязательно поймет. Это было все, о чем она могла мечтать.
— В таком случае, — мягко проговорила она, — на чем мы остановились?
Доновану потребовалось много труда, чтобы вспомнить, что в тот миг он снимал с нее комбинацию. Он стянул ее с Джойл через ноги и впился взором в ее гладкую кожу, такую же шелковую, как и сорочка. Зачарованный, он стоял перед ней на коленях. Джойл ухватила его за конец галстука и притянула к себе. Он обнял ее, не в силах оторвать взгляда от нежных глаз, сияющих любовью и доверием. Джойл развязала галстук и отбросила в сторону. Затем она расстегнула рубашку Дона, вытащила ее из брюк и нетерпеливо ждала, когда он снимет ее. За рубашкой последовала футболка. Затем Джойл уверенно расстегнула ремень и молнию на его брюках.
Донован чувствовал, как его охватывают мириады новых, незнакомых, ощущений. Впрочем, может, ощущения-то были старыми, но Джойл, чьи глаза были полны любовью, просто возвела их на доселе неизведанную высоту. Желание его тотчас возросло во сто крат, страсть захватила с головой, заставляя необычайно остро чувствовать каждое прикосновение ее рук. Отчаянная жажда тела сопровождалась не менее отчаянным стремлением подарить ей все наслаждение, какое только знает человек.