Теперь нужно было все объяснять. Она обхватила себя руками, неожиданно ей стало очень холодно.
— Прости меня, — прошептала она, пытаясь прийти в себя и посмотреть на Дона. — Я не могу.
Но желание, как и разочарование, по-прежнему отчетливо виднелось в ее глазах, точно так же, как и в его. Так в чем же дело?
Донован протянул руку ей за спину, вытащил одеяло и накрыл ее.
— Ты боишься? — спросил он ласково. Она посмотрела на него с искренним удивлением.
— Чего?
Ну что ж, дело было не в этом. Донован почувствовал облегчение и еще большее недоумение.
— Ты думаешь о своем муже?
Она покачала головой, виновато опустив глаза.
— Я думаю о тебе.
Дон не смог удержаться и иронично поднял бровь:
— И при этом отталкиваешь меня?
Джойл еще крепче сжала края одеяла и еще глубже закуталась в него, потом высунула руку и вытерла другую слезу.
— Ты не хочешь так, — проговорила она. Голос ее был напряжен. — А с моей стороны нечестно притворяться.
Донован попытался уловить смысл в ее словах, но не смог его найти.
— Что ты имеешь в виду? Притворяться кем? Она вздохнула и села на край постели, высунув ноги из-под покрывала.
— Я притворяюсь, что занимаюсь этим потому, почему ты думаешь, потому, что мужчина и женщина должны заниматься любовью. Будто бы природа этого требует. Цепляя к этому всевозможные обязательства, мы только вредим себе, потому что…
— Хорошо, хорошо. — Он остановил ее, приложив палец к губам. — Я понимаю, кем ты притворяешься. Я хочу знать, что ты на самом деле чувствуешь.
Джойл виновато покачала головой.
— Любовь, Дон. Я чувствую любовь.
Ее слова прозвучали для него как осязаемый удар, от которого заболело под ложечкой.
— Но, Джойл…
— Знаю, знаю, — проговорила она с обреченностью. — Поэтому-то я и остановила тебя. Извини, что ты зря потратил деньги за этот номер. Я знакома с владелицей этого отеля, мы показывали здесь модельную одежду, так что знаю ее. Может быть, я смогу договориться и отработать сумму, поставляя десерты в ее ресторан.
Донован лежал на спине, уставившись на темные своды шатра. Невероятное открытие заполнило его мозг. Он осознал, что существует нечто, что пыталось заявить о себе уже целую неделю, если не больше. Он пытался избавиться от него, стараясь уверить себя, что он просто-напросто пал жертвой собственной сентиментальной симпатии по отношению к милой маленькой дряхлой старушке, которая звала его Кэном, и любвеобильной трехлетней малышке, которая знала его только как «дядю».
Но дело было не только в этом. Эта женщина смогла затронуть некую струнку в его душе, которая заставила его чувствовать так, что он даже не верил, что на такое способен; которая заставила его влюбиться. Но сможет ли он убедить Джойл поверить в это после всех своих помпезных речей, особенно сейчас?