Когда Рогов наскакивал на какое-либо село или город, он в первую очередь громил Совет, церковь и тюрьму, если таковая была. От него прятались и председатель Совета и поп.
* * *
В конце мая 1920 года я в составе небольшой комиссии — помполита Фалькова, наштабрига Залесского, председателя бригадного трибунала Перевозщикова и еще двух — трех человек из политотдела бригады — отправился на пароходе «Урицкий» по реке Обь в Томск, чтобы провести смотр находившихся там частей бригады. День был прекрасный, солнечный. В каютах не сиделось, и народ высыпал на палубу. Много ехало гражданского населения, целыми семьями, с детьми и разным домашним скарбом. Вышли и мы на верхнюю палубу, чтобы полюбоваться многоводной сибирской рекой. Обь разливалась широким морем, катя свои шумные воды по сибирским просторам. Берега ее играли на солнце изумрудом хвойных лесов, где легко могли укрыться и дикие звери и бандиты, которых в то время в Сибири было много.
Вдали уже виднелись колокольни старинного сибирского села Колывань.
Резко и отрывисто прозвучала над простором речных вод сирена парохода. Ей с такой же силой отдалось эхо многовековых лесов, вплотную подступивших к пустынной пристани Колывань.
Пристань, видимо, нужна была здесь для того, чтобы пароход мог запастись топливом. Сама пристань ничего особенного не представляла: пустынный берег, малюсенькая будочка сторожа, два врытых в землю столба для причала, небольшой помост над рекой для схода с парохода — вот и все.
Небольшую поляну у пристани окружали заросли кустарника, дальше шел дремучий, хвойный бор, перемежавшийся с густыми порослями лиственных пород.
На пристани, кроме старика сторожа и еще одного человека средних лет, одетого в темный костюм военного покроя, никого не было видно. Она была тихой, безлюдной и казалась вымершей. Человек в темном костюме неотступно следовал за сторожем, держа правую руку за спиной.
Когда с парохода подали чалки и сторож закрепил их за врытые в землю столбы, человек в черном грубо оттолкнул сторожа и, выступив вперед, резко поднял вверх правую руку, в которой был зажат пистолет. И тут же из кустов, окружавших пристань, как по команде, раздался недружный, но сильный залп. Пассажиры в страхе шарахнулись с палубы и разбежались по своим каютам.
— В чем дело, товарищ? — крикнул я с палубы человеку в черном. — Почему стрельба?
Он, не отвечая на мой вопрос, грубо и повелительно крикнул:
— Товарищей здесь нет! Пароход объявляю арестованным. Предлагаю всем сойти на берег и сдать немедленно, у кого есть, оружие.