Ночью белые подобрали трупы убитых и всех раненых.
Утром третьего дня было тихо. «Горцы» удивлялись: «Почему контрики больше не лезут? Или насытились, или не нравятся им наши гостинцы?»
Когда совсем рассвело и стали хорошо видны не только окопы, но и люди, со стороны белых вдруг раздался артиллерийский выстрел, и за линией наших окопов вырос, как исполинский куст, разрыв первого снаряда. За первым снарядом последовали еще и еще. Одни снаряды не долетали до линии наших окопов, другие перелетали их. Нам стало ясно, что противник подбросил сюда значительную артиллерийскую часть и ведет пристрелку по нашим окопам.
— Да, нашей одной трехдюймовочке туговато придется… — говорили бойцы.
Окопы наши, сделанные наскоро, неглубокие и в большинстве случаев одиночные, без ходов сообщения, не могли надежно защитить бойцов от сильного артиллерийского огня.
Что делать? Не лучше ли, пока не поздно, спасти людей, увести их из-под губительного огня противника? Командира полка с нами не было. Ходов вообще предпочитал держаться подальше от передовой линии, он всегда находил случай исчезнуть куда-нибудь перед боем: или уехать для связи в один из соседних полков, или в штаб бригады, а иногда и просто в обоз.
2-й батальон занимал позицию по опушке леса, левее деревни. Я немедленно вызвал командиров рот своего батальона и дал установку: в случае сильного обстрела артиллерией противника наших окопов незаметно отводить людей в безопасное место, в глубь леса, а как только прекратится артобстрел, вновь вернуться в окопы. 1-й батальон не мог сделать такого маневра, так как он размещался справа от деревни, где было чистое поле. Единственно, что можно было сделать, — глубже закопаться в землю. Калинин дал такое указание.
Пристрелка подходила к своему финалу: снаряды падали по всей линии нашей обороны, близко от цепи и даже прямо в окопы. Противник перешел на беглую стрельбу. К этому времени 2-й батальон уже был отведен в лес, в безопасное место, а бойцы 1-го батальона лихорадочно работали лопатами, вгрызаясь в землю; несмотря на эти усилия, в первом батальоне появились раненые и убитые. Настроение бойцов ухудшалось, а артстрельба все усиливалась и, наконец, достигла такого предела, что все смешалось и гудело. В довершение всего белые выскочили из окопов, дико завыли (видимо, были пьяные) и повалили густыми цепями в атаку. Бойцы 1-го батальона не выдержали: выскакивая из окопов они качали быстро отходить, не принимая атаки. Остановить их в это время было невозможно. Белые, увидев бегущих, устремились преследовать их. В это время роты 2-го батальона, выйдя из леса, ударили во фланг преследователям. Получилась свалка. Артиллерия белых вынуждена была прекратить огонь. Белые от неожиданности пришли в замешательство и пустились сами наутек. Но в это время со стороны окопов противника появились свежие цепи, а на фланге замаячила конная лава. 2-й батальон «горцев» вынужден был отходить вслед за 1-м, чтобы сохранить живую силу. Этот бой особенно ярко показал роль и значение артиллерии. Наша единственная пушка заслуживала большой похвалы, но она не могла противостоять превосходящей ее в несколько раз артиллерии противника.