Наконец подошли перевыборы, назначенные комитетом на 11 февраля. День выдался морозный. С утра тютнярцы потянулись вереницами в Кузнецкую школу, где был назначен сход. Шли все — и беднота и кулаки, шел и середняк. Никто в этот день не хотел оставаться и стороне от событий. Явился и Букин. Возле него плотной толпой стояли кулаки. Тут был и мировой судья Переберин. Народу собралось столько, что школа, не могла уже вместить всех. В первую очередь в теплое помещение школы старалась пролезть плохо одетая беднота, и там уже не оставалось свободного места. Кулаки, наоборот, группировались на улице у школы. Наступило время начать собрание. Возник вопрос, где его проводить. Кулаки требовали проводить собрание на площади у школы, мотивируя это тем, что помещение школы не может вместить всех собравшихся. Они рассчитывали, что в такой мороз беднота долго не выдержит и разбредется. Тогда они проведут в Совет своих кандидатов во главе с Букиным, и опять все останется по-прежнему. Предложение, внесенное кулаками, по форме было правильным. Народ, правда, нехотя, но начал уже выходить из школы, не подозревая кулацкой махинации. Однако фронтовики сообразили в чем дело. На стол, приготовленный для президиума, вскочил Василий Ершов и резким, пронзительным голосом закричал:
— Товарищи! Кулакам хорошо, на них волчьи тулупы, им можно и на площади. А у вас? — обращаясь к бедноте, спросил он. — Вот такое же, — и он указал на свою дырявую шинель.
Люди заколебались и нерешительно остановились.
— Пусть кулаки проводят свое собрание на площади, а мы будем в школе. Посмотрим, чья возьмет? — закончил Ершов, соскакивая со стола.
— Правильно! — закричала беднота. — Не пойдем!
После этого кулаки попытались организовать свое собрание на площади. Председательствовал у них мировой судья Переберин. Он предложил никакого Совета не выбирать (одно слово «совет» ему было противно), а выразить доверие волостной управе. Так и порешили. На этом кулацкое собрание закончилось. Но наиболее ретивые из кулаков не разошлись, а ринулись в школу, попытались сорвать собрание бедноты. Крестьяне выгнали их вон.
Собрание в школе проходило шумно, дружно и даже как-то торжественно. Когда выдвигали кандидатов в Совет, собрание хором спрашивало: кто он? И когда председатель отвечал: «большевик» или «фронтовик» — мигом вырастал над головами сплошной лес заскорузлых мужицких рук. Слышались возгласы: «Наш, постоит за бедноту!».
Поздно вечером собрание закончилось победой большевиков. Теперь в Совете большинство принадлежало фронтовикам и бедноте. В числе других фронтовиков был избран и я. На меня возложили обязанности волвоенкома и заместителя председателя Совета. Председателем был избран Тряпицин. Бывший помощник волостного писаря фронтовик Димитрин был избран секретарем волисполкома, большевик Иван Тихонович Киприянов — заведующим продовольственным отделом. По своему составу новый Совет был большевистским. Правда, многие из его членов не имели партийных билетов, но они искренне считали себя большевиками и действовали как большевики.