От станции Выя до станции Бисер расстояние не так велико, но ехали мы около двух суток.
За это время, как я узнал потом, на станцию Выя, в штаб бригады, из 1-го Горного полка прибыла делегация человек в пятьдесят с требованием немедленно освободить командира полка. Когда делегатам сказали, что командира полка нет, что он отправлен в штаб дивизии, они не поверили и потребовали немедленного моего освобождения, заявив при этом, что в противном случае они перевернут вверх колесами штабные вагоны. Комбриг 2 перепугался и сообщил в штаб дивизии, что 1-й Горный полк бунтует. Комиссар дивизии Мрачковский, не разобравшись в чем дело, тут же дал телеграфное распоряжение: весь командный состав полка арестовать, а бойцов раскассировать по другим полкам. Чем была вызвана такая странная поспешность, не знаю.
Когда я, освобожденный за отсутствием состава преступления дивизионной следственной комиссией, явился к начдиву Васильеву, он сообщил мне, что 1-й Горный полк расформирован.
— За что? — спросил я его, еле сдерживая волнение.
— За бунт, который он учинил после твоего ареста.
— Это такая же клевета, Макар Васильевич, — горячился я, — какую пытались возвести на меня.
Он молчал.
— Не сумели уничтожить командира, так уничтожим полк, — с болью и горечью произнес я.
— В твоем деле дивизионная комиссия ничего не нашла, — сказал после некоторого молчания Васильев. — Комбриг 2 погорячился. По существу надо бы его привлечь к ответственности, но сейчас не такое время, нам нужен каждый человек, тем более комбриг. Ты, Степан, поезжай пока в запасный полк. — Он впервые назвал меня по имени и этим хотел, видимо, показать свое дружеское и сочувственное отношение ко мне. — Запасный полк находится сейчас в Чусовой. Отдохни там, потом дело тебе найдем.
— Обидно за «горцев», — сказал я. Сколько там прекрасных людей, преданных революции, а их облили грязью.
— Ну, ладно, успокойся. Мне тоже неприятно. Меня самого ввели в заблуждение. Поезжай в Чусовую, возьми с собой Катю, она хороший друг и товарищ; благодари ее, она первая поняла все и встала на твою защиту. Не будь ее, мы могли бы не разобраться и тебя бы не было уже с нами. Она так горячо и убедительно доказывала, что ты не виноват, что камень и тот бы подался, — шутя закончил Васильев.
В санитарном вагоне я отыскал мою спасительницу Катюшу. Она обрадовалась, увидев меня на свободе, и угостила чаем. Фруктовый чай из земляники был так приятен и сладок, а кусочек селедки и небольшой ломтик овсяного хлеба, который ей удалось где-то достать, были дороже самых изысканных блюд.