– Вот ведь как бывает, – вздыхала полная тетушка в зеленом драповом пальто с крошечным воротничком из палевой норки. – А ведь какая счастливая в последние дни ходила! Все, говорит, тетя Маша, съезжаю от вас! Из вашего клоповника, стало быть…
– Съехала, – язвительно буркнула женщина в вязаной шапке, напоминающей половинку арбуза. – На кладбище. – И добавила: – Клоповник ей наш, видишь ли…
– Анна Васильевна, – с укоризной оборвала ее моложавая пенсионерка в каракулевом «пирожке» поверх белоснежного платка «паутинки». – О мертвых либо хорошо, либо никак.
Арбузная Анна Васильевна фыркнула, как ломовая лошадь, отведавшая кнута объездчика, скосила глаза, но продолжать не стала.
А зря.
Я подошла вплотную к женщинам и тихо, стараясь не привлекать внимания толпы, стоящей к нам спинами, спросила:
– Простите, а разве Жанна Константиновна собиралась переезжать?
Каракулевая шапка пытливо посмотрела в глаза, и я тут же отрекомендовалась:
– Журналистка. Пишу о пожарах в зимнее время.
– И что? – недовольно вскинула брови дама.
– Жанна Константиновна жила в угловой квартире, – пустилась объяснять я. – Может быть, она была холодной, Жанна Константиновна мерзла и пользовалась электробытовым нагревателем? Тут можно написать о недостаточной работе ЖКХ, из-за которой гибнут люди…
– А-а-а, – уважительно-одобрительно кивнул каракулевый «пирожок». – Это правильно, это по делу…
– Да теплая у Жанки квартира была! – ткнула ее в плечо варежка, похожая на дольку арбуза. – Она даже форточки не закрывала! Духотища!
– Тогда почему Жанна Константиновна собиралась переезжать? Чем она была недовольна?
– Ой, – всплеснула варежками арбузная тетка. – Да врала она все! Откуда у нее деньги-то?!
– А вот и не врала! – вступилась за покойницу бабуля в драповом пальто. – Она мне сказала, что к ней уже покупатели на эту двушку ходили!
– Тогда, может быть, она просто хотела эту квартиру продать? – быстро вставила я.
– Продать, – кивнула бабушка, – а новую купить. В новостройке.
– Да откуда у нее деньги-то – на новостройку?! – горячилась Анна Васильевна. – Как Люся-то померла, она все ее вещи на барахолку снесла. Копейки сшибала!
– А ты ей все простить не можешь, что она их не тебе снесла, – язвительно добавил каракулевый «пирожок».
– Так – материно! – горестно воскликнула Анна Васильевна. – На – барахолку!
– Это ее дело, – сурово поджала губы кара кулевая дама и демонстративно сложила руки на животе.
Перепалка кумушек уже начала обращать на себя внимание, я сделала два шага в сторону и пристроилась за спинами старшеклассников. Высокий седовласый мужчина читал надгробную речь: