Походил Сережа по школьным коридорам, взломал пару дверей и спер из альма-матер стопку чистых тетрадей и пыльное, местами плешивое чучело зеленой мартышки. Глянулась Сереже мартышка, такое чучело, решил он, дивно будет смотреться в его комнате, если вместо пуговичных глаз лампочки от светомузыки вставить.
Вставил. На том и попался.
Впаяли Сереже два года условно (в конце концов, в кабинете директора Сережа не нагадил и химическую лабораторию не разгромил) и отпустили исправляться в том же профтехучилище.
Недели три Тихомиров вел себя прилично. На улицах не задирался, постовых за километр обходил и не хамил прохожим. Но в какой-то злосчастный час объелся арбуза (ей-богу, арбуза, а не пива!) и заскочил облегчиться в подъезде большого каменного дома.
Зайди Сережа в любой другой подъезд, не исключено, что за два года исправился бы, стал приличным человеком и незаметно слесарил бы в незаметной автомастерской всю жизнь до пенсии. По пятницам принимал бы с друганами по маленькой, растил детей и умеренно, скорее по природной нервности, чем со злобы, поколачивал супругу.
Но злосчастная Сережина звезда привела его в дом начальника местного отделения милиции, заставила этого начальника зачем-то выйти из квартиры и поймать Сережу в углу над теплой лужей с расстегнутой ширинкой. Схватил ментяра Сережу за шиворот и поволок в родное отделение.
Поплакать бы тогда Сереже, пожалиться, да неученый еще был. Вроде как гордый не ко времени. Вывернулся Сережа из цепких ментовских пальцев, изловчился и, врезав оперу по скуле, пустился в бега.
Опытный легаш поймал Сережу снова, надавал пендалей и засунул в СИЗО.
Да не просто засунул, а сопроводил лично исполненным пендалем и сообщил народу:
— Примите писуна.
И как Сережа ни геройствовал, как ни гордился авторским синяком на скуле гражданина начальника, для слухов и сплетен в СИЗО стен нет. Через несколько часов вся камера знала, при каких обстоятельствах гражданин начальник встретил Сережу.
— Эй, писун, на выход! — обращались к Тихомирову сокамерники.
Вернули Сереже два года, навесили еще полтора за сопротивление властям и отправили в колонию для малолетних преступников с лихой кличкой — Сережа Писун.
Ох и досталось Сереже за такое погоняло от местных зубоскалов! За колючкой развлечений мало, любимая тема — новичков ломать да шутками козырять.
Полгода отважный Писун авторитет выправлял. Четыре выбитых зуба, три сломанных ребра, костяшки пальцев стали одной расплющенной кувалдой. Но дело того стоило. Как только беспредельщик Сережа возвращался из карцера, встречали его уже не прибаутками, а осторожным вопросом: