– Каковы бы ни оказались причины, заставившие вас решиться на столь отчаянный поступок, – задумчиво произнес Кочетков после небольшой паузы, – мы, как и прежде, на одной стороне, что не может не радовать. Опустите руки и устраивайтесь поудобней. Да! Заодно прикажите вашему абреку прекратить в меня целиться. Право слово, лишние дырки в шкуре не нужны ни ему, ни мне.
Дождавшись, когда Всеслав поднимется, Кочетков, двигаясь стремительно и бесшумно, как-то неуловимо для постороннего глаза преодолел расстояние от укрытия до Арсенина и, дружелюбно улыбаясь, протянул капитану руку:
– Вы уж простите меня, голубчик, за столь холодный прием. Но не признал я в этом наряде ни вас, ни матросов ваших…
– Да я и не обижаюсь вовсе, – чуть натянуто улыбнулся Арсенин. – Вот только, сдается мне, времени на разговоры у нас нет совершенно. И как бы мне ни хотелось узнать, почему вы именно здесь и сейчас обретаетесь, хочу напомнить, что в любой момент здесь могут появиться британские агенты.
– А они уже приходили, – равнодушно обронил Кочетков, устраиваясь в кресле. – Так что для спешки оснований нет…
– Как приходили? – оторопело застыл Арсенин. – Если они уже встретились с агентом, то нужно как-то помешать их встрече с бурами! Перехватить, что ли… В конце концов, они могут и вернуться…
– Ну, это вряд ли, – по-прежнему равнодушно пожал плечами Кочетков. – С того света не возвращаются. Не переживайте, Всеслав Романович, и связной британский, и агенты имперские, все здесь находятся. Лежат в соседней комнате. А помешать они никому не смогут, потому как неживые уже. Хотя в одном вы правы, предосторожность излишней не бывает. А потому отправьте-ка своего юношу в мансарду. Пусть за окрестностями понаблюдает, пока мы политесы разводить будем…
– Как мертвые? – так и не сдвинувшись с места, удивленно спросил капитан. – Кто ж это их?
– Я, – без тени эмоций обронил Кочетков. – Надо признаться, я тоже слегка припозднился, и бритты бурскую команду из Лоренсу-Маркиш уже перебили, оставив в живых только одного – раненого. Так что пришлось, как вы выражаетесь, отправить их в места, богатые дичью. Очень уж удобно они в доме собрались, грех таким случаем не воспользоваться. Раненый бур, кстати, тоже здесь. Я ему морфий вколол, так что он спит и помехой не будет.
– Да кто же вы, черт возьми, такой?! – Арсенин, слегка наклонившись вперед, пристально уставился на рассказчика.
– Довелось мне как-то в Японии работать, – с отсутствующим видом произнес Кочетков. – И вот там один полицейский чин с таким же, как у вас, видом все у меня допытывался: «Кто вы, доктор Зорге, да кто вы, доктор Зорге?!» Не допытался. А на вопрос о моей скромной персоне я уже как-то раз ответил. Я – офицер Российской империи. И здесь, как вы догадываетесь, нахожусь не по собственной прихоти, а по долгу службы. Теперь давайте отставим ненужную лирику в сторону и перейдем к делам насущным. Я, в силу некоторых обстоятельств, должен в глазах всех без исключения оставаться фигурой нейтральной. То есть факт моего присутствия и моя роль в событиях дня нынешнего для широкой общественности, да и вообще для кого бы то ни было, должна оставаться в тайне. Этот раненый бур, Барт Ван Бателаан, моего лица не видел, кто бриттов на тот свет отправил, не знает, и коль вы сюда прибыли бурам помочь, значит, роль его избавителя на себя и примете. Историю, кою вы спасенному поведаете, мы сейчас вместе придумаем. Как бур в себя придет, вы вместе с Ван Бателааном доставите клише в Трансвааль. Бур послужит проводником, да и как пропуск в тех местах совсем не лишним будет.