Облегченно переведя дух, все же осознание собственной беспомощности под прицелом чужого оружия к категории приятных эмоций никоим образом не относится, Арсенин начал свой рассказ. Оставаясь внешне беспристрастным, он поведал и о грузе динамита, с началом войны попавшим в разряд запрещенных товаров, и об аресте судна, и о своем визите к коменданту, и о происшедшем инциденте. И если сцену своего освобождения из узилища он преподнес со всеми подробностями, украсив ее ироничными эпитетами и сочными гиперболами, то рассказ о визите в лавку колониальных товаров, смущаясь, предпочел уложить в несколько слов.
– Занимательнейшая история, – восхищенно выдохнул Кочетков, – а главное – правдивая. Уж я-то вижу. Как до Отчизны доберетесь – изложите ее в виде романа. Отбоя ни от издателей, ни от поклонников не будет. Вот только одного я так и не понял: а в эти забытые богом края вы как попали-то?
– Да видите ли, Владимир Станиславович, – немного помявшись, начал Арсенин чуть смущенно. – Мы когда из околотка уходили, нам по пути пролетка повстречалась, а в той пролетке – Перси Скотт, комендант тамошний… – И, пытаясь подобрать слова, дабы рассказ об убийстве выглядел не столько откровенно-кровожадным, замолчал.
– И встреча сия оказалась судьбоносной, – чуть недоверчиво фыркнул геодезист. – Комендант проникся осознанием вины, рухнул ниц и попросил о небольшом одолженьице – прокатиться до сей деревеньки. А что? Примирительные поездки в Париж существуют, так отчего ж и до Сайлент-Хилла не проехаться?
– Можно сказать и так, – недовольно буркнул Арсенин, слегка уязвленный тоном собеседника. – Комендант радости нашей встречи не перенес и того-с… отправился в края великой охоты. А в наследство оставил портфельчик с бумагами различными, среди коих присутствовал доклад некоего агента «Фиалка» о намерении буров переправить в Трансвааль матрицы для печатания денег и об операции по перехвату оных.
– И чьей же стороне вы хотели предложить свои услуги? – абсолютно безразлично спросил Кочетков. – Бурам или колониальным властям?
– Не знаю, понравится ли вам мой ответ или нет, – насторожился Арсенин, – но мы собирались помочь именно бурам…
– А что так? – прищурился Кочетков. – Помнится, вы противостояние империи и республик иначе как мышиной возней не называли и относились к нему совершенно индифферентно. А нынче – такая метаморфоза… Или вы решили бриттам все обиды припомнить, вырыть топор войны – и в путь, пока пепел Клааса стучит в сердце?
– Тут много чего в один узел связалось, – смутился Арсенин. – Хотя, по чести сказать, лично для меня важнее всего оказались меркантильные доводы. Подумалось, что если мы бурам поможем, и они той же монетой отплатят. Можно и звонкой. Тогда как в том, что англичане от дивного зрелища моей тушки, болтающей в петле, откажутся, я сильно сомневаюсь.