Розалинда задумчиво жевала.
– А эта память что-нибудь меняет для тебя?
– Вряд ли. – Кит отстранился и сложил руки за спиной.
– Расскажи что-нибудь о матери. Как она выглядела?
– Маленькая и худенькая.
– Как я?
– Нет, – Кит пристально посмотрел на Роз. – Меньше, чем ты. Хотя цвет волос, наверное, такой же. Темные волосы я унаследовал от отца вместе с другими неприятными чертами.
– А глаза? – продолжала вопрошать Розалинда. – У тебя ее глаза?
– Ее глаза… Я не помню, какого они были цвета, – Кит проговорил это так быстро, что Роз не поверила ему.
– Ну, не важно… Расскажи что-нибудь, что ты о ней помнишь. Что она говорила, как.
Розалинда молчала, не мешая Киту вспоминать.
– Я помню, как я лазил на вишню в саду за домом, – тихо сказал он. – Мне, наверное, еще и не было трех лет.
Розалинда прижала свою рубашку к губам, дабы скрыть торжествующую улыбку. Она была права она знала, что у Кита есть и приятные воспоминания!
– Всю неделю я наблюдал, как мальчишки с кухни лазили на вишню, собирали ягоды для пирога и джема, – продолжал Кит с закрытыми глазами – Я не мог дождаться, когда же мать позовет меня гулять, что случалось не часто. – Он нахмурился. – Ей приходилось ждать, пока уедет отец, хотя тогда я этого и не понимал. А одного меня не пускали. Как бы то было, когда я добрался до дерева, ужасно расстроился, поскольку не мог дотянуться до ягод. Мать подняв меня и смеялась над моим желанием залезть на дерево Я мог бы свалиться и разбить голову, но помню, чтоочень рассердился, когда она наконец сняла меня. – Кит замолчал, и Розалинда взволнованно смотрела на него, не зная, что теперь делать. Наконец он открыл глаза:
– Вот видишь, я вспомнил. Ты довольна?
– А что ты при этом чувствовал?
– Тогда или сейчас? – резко спросил он.
– Тогда.
– Я чувствовал, что мать всегда нервничала, чего-то боялась. Мы никогда не бывали вместе в присутствии отца. Если слуги объявляли о его возвращении, мать тут же отсылала меня в детскую. Ведь она не должна была испытывать к ребенку личной привязанности, надо было лишь поручать меня слугам и не обращать на меня внимания.
– А твой брат?
– Его я почти не знаю, хотя помню, что с ним у меня были сплошные неприятности. Когда мне было лет семь, я частенько ложился спать с синяками от брата да еще выпоротый отцом или наставником.
– Неужели тебе не легче, когда ты вспоминаешь, как мать любила тебя?
– Нет. – Кит вскочил и натянул рубашку. – Она слишком легко сдалась, согласилась со всеми решениями отца. Этого я не могу забыть.
– Но как мать могла сопротивляться? Ведь это был ее муж.